Внешняя политика России эпохи Петра I - [20]

Действительно, кризис в шведско-австрийских отношениях исключал сиюминутную опасность для России со стороны Карла XII. Более того, психологическая атмосфера неизбежности вооруженного столкновения между этими странами, охватившая Европу, возрождала в политических кругах держав Великого союза страшную картину эпохи Тридцатилетней войны, когда франко-шведский союз сыграл решающую роль в сокрушении военной мощи империи Габсбургов. Возможность развития событий по этому сценарию заставила дипломатию морских держав прилагать максимум усилий как по линии умиротворения Карла XII, так и в направлении воссоздания в ограниченной форме Северного союза. В Лондоне считали ситуацию столь серьезной, что сочли необходимым приступить к переговорам в Копенгагене о возобновлении датско-шведской морской войны и оказали исключительно теплый прием русскому послу А. А. Матвееву, который прибыл в Англию в мае 1707 г.

Направляя Матвеева на переговоры в столицу державы, которая являлась признанным лидером Великого союза, Петр поставил перед ним задачу добиться заключения англо-русско-голландского союза, на укрепление боевой мощи которого Россия обещала передать 30-тысячную армию и предоставить Англии режим наибольшего благоприятствования в торговле. Со своей стороны Лондон должен был выступить в качестве посредника заключения мира на севере при условии сохранения за Россией Петербурга и прилегающих к нему земель. Если же Швеция не проявит склонности к миру, то Англия должна принудить ее к этому посредством посылки в Балтийское море своего флота. Для достижения позитивных результатов на переговорах Матвеев не должен был скупиться на подкупы английских министров, в особенности, герцога Мальборо — фактического главы правительства королевы Анны. Но козырной картой русской дипломатии Петр все же считал заинтересованность Англии в торговле с Россией и, главное, получение от нее сырья и материалов, необходимых для строительства британского флота.

С основными идеями плана Петра о присоединении России к Великому союзу Матвеев ознакомил герцога Мальборо еще до своего отъезда из Голландии в Англию. Но предложения Москвы не вызвали особого восторга у английского дипломата, поскольку они шли вразрез со стратегическим курсом британского кабинета, в основе которого лежала политика отделения северного конфликта от войны за Испанское наследство. В связи с чем Мальборо рекомендовал своему правительству не спешить давать какие-либо конкретные обязательства Матвееву до окончания его переговоров с Карлом XII. К тому же герцог, по-видимому, не очень верил в искренность антиавстрийских настроений шведского короля, увидев в его бряцании оружием лишь примитивное силовое давление на державы Великого союза с целью добиться признания ими реальностей альтранштедтской политической системы. В начале апреля он выехал в Альтранштедт, где находилась ставка Карла XII.

В своей практической деятельности по созданию политического барьера на пути шведскому вторжению в Россию петровская дипломатия не ограничилась лишь миссией Матвеева. В июне в Вену был направлен посол И. Урбих, который от имени царя призвал императора не уступать давлению Стокгольма и принять военную помощь России. Кроме того, он дал понять, что Петр поддержит кандидатуру главнокомандующего австрийской армией Е. Савойского на польский престол, хотя она была отнюдь не единственной в «политическом каталоге» русского царя. Почти одновременно он предлагает короноваться М. Вишневецкому, А. Сенявскому, братьям Собесским и даже Ф. Ракоци. Столь широкий круг соискателей на корону Пястов указывает на то, что польская комбинация носила самостоятельный характер и разыгрывалась русским правительством независимо от программы вступления России в Великий союз.

В случае осуществления замыслов Петра в Польше вновь разгорелась бы вооруженная борьба между Лещинским и новым претендентом, что вынудило бы Карла XII опять окунуться в польские дела и отложить на неопределенное время свой поход в Россию. При этом в Москве не забывали о поддержке Сандомирской конфедерации. На Львовской раде в марте 1707 г. ее представители подтвердили русско-польский союз 1704 г. и обязались продолжать борьбу против Лещинского и шведов, хотя в целом эти обещания ставились в зависимость от успехов русского оружия.

Развернув в Европе широкую антишведскую дипломатическую борьбу, Петр вместе с тем не упускал из виду и возможность заключения мира с Карлом XII. Так, весной 1707 г. он еще раз решил прозондировать почву в этом вопросе, используя в качестве посредников Францию и князя Ракоци. Царь соглашался уступить Швеции все завоеванные земли, кроме Петербурга. Однако на запрос по этому поводу, сделанный французским послом Ж. Безенвалем, шведский король заявил, что согласится на мир только тогда, когда царь признает границы 1700 г. и возместит все военные издержки. И добавил, что он скорее пожертвует последним шведом, чем оставит Петербург в русских руках.

Непримиримость Карла XII, разумеется, не исчерпывалась лишь проблемой северной столицы России. В ее основе лежали причины более глубокого характера. Австрийский представитель в Альтранштедте Ф. Цинцендорф, имевший возможность получить информацию из близкого окружения шведского короля, писал, что Карл XII только тогда пойдет на мир, когда «новая московская военная мощь будет совершенно уничтожена, и государство и военная дисциплина снова вернутся к тому состоянию, в котором находилась Москва раньше». Аналогичные идеи высказывал и советник Карла XII К. Папер, подчеркивая при этом, что главная задача «шведской короны — это сломить и разрушить московскую мощь. Со временем, если она не будет уничтожена и задушена в своем возникновении, эта мощь может сделаться еще более опасной». Таким образом, покорение России, как непременное условие обеспечения на длительное время безопасности восточных границ шведской империи, стало для Карла XII после Альтранштедтского мира основной целью его политики. И эти планы уже весной 1707 г. не являлись большой тайной для дипломатических кругов европейских держав.