Вместе с комиссаром - [62]
Раздобыв ржавую ножовку, Егор по ночам принялся за дело. А матери сказал, что должен смастерить кое-что заказанное ему на ферме. Да мать не очень-то интересовалась, чем он там занимается, — мастерит, пускай себе мастерит…
А Егор пилил долго, упорно. Ржавая, тупая, с редкими зубьями ножовка едва одолевала металл. Пилил так, что крест становился горячим и его трудно было держать, не обернув. Хотя дело шло медленно, Егор надеялся, что за неделю все же распилит крест на кусочки. И никто не узнает, от чего они. Жалко было Егору и золотых опилок, и он подстилал салфетку. А на день, все завернув, снова прятал в запечек. Не выносил из хаты, был уверен, что обысков у него никаких не будет.
4
Проволынив после разговора с председателем три дня, сославшись на болезнь, Егор Плигавка заявился наконец в телятник к Агапке, чтоб взяться за работу.
Он увидел Агапку, когда она закладывала клевер в одну из кормушек и нежно гладила мышастого теленка. Она была так занята, что не заметила, как пришел Егор. А он, как увидел ее, так даже остановился за столбом. До чего же она изменилась! Белое лицо и пряди светлых волос, выбившихся из-под голубой косынки, делали ее необыкновенно привлекательной. Хорош был и стан, ловко охваченный белым халатом. И поза, когда она так мило нагнулась над телятками. У него мелькнула мысль, что она еще вполне женщина в соку и не худо было бы к ней пристроиться. Но нет, нет! Он найдет себе помоложе и больше по душе… Однако долго раздумывать было некогда, и Егор крикнул, стараясь, чтоб это прозвучало взволнованно и нежно:
— Агапка!
А она, уже слышавшая об Егоре и предупрежденная, что он придет на работу, оглянулась и равнодушно бросила:
— Ну?
— Что «ну»? — делая вид, что шутит, огрызнулся Егор. — Не узнаешь, что ли?
— А если узнала, так что?
— Да это ж я, Егор!
— Егор, Егор, отколь тебя черт припер?
— Тебе ведь говорил Руткевич — на работу!
— Не больно я тебя ждала, — сказала она.
— Правду говоришь? — помрачнел Егор.
— А почему ж не правду? Шел бы ты куда-нибудь.
— Мы ж с тобой были когда-то вместе, — попытался тронуть ее сердце Егор.
— Вместе-то вместе, однако я с тобой не ходила стрелять по своим людям.
— Да и я не стрелял, — стал оправдываться Егор. — Я больше охранял.
— Ой, не скажи, сам Перебейнос говорил, что посылал тебя искать партизан в лесу. Да и когда партизаны рельсы взрывали, ты тоже ходил на них. Сам Перебейнос говорил!
— А ты у Перебейноса на коленях сидела, — уже злобно крикнул Егор.
— А ты перед Перебейносом на коленях стоял!
— Ну хватит, — решил остановить перебранку Егор. — Ты лучше скажи, куда ты меня поставишь?
— По правде говоря, не хотела я тебя не только брать на работу, но и видеть. Да Василь Руткевич настоял, а он такой человек, что не могла я отказать ему. На работу, говоришь? Может, думаешь, и я тебя за охранника возьму? Нет, дудки! Бери вон вилы в руки да навоз выгребай!.. Вот твоя работа! И еще благодари бога, что взяла. И так могут сказать люди, что опять ровни сошлись, а я не хочу этого слышать. Ну, чего стоишь столбом, бери вилы! — приказала Агапка и нарочно ушла от Егора в другой конец.
Взяв вилы, Егор принялся чистить одно стойло за другим. Известное дело, ни этот разговор с Агапкой, ни эта работа ему не понравились, да что поделаешь. И он, тележку за тележкой, вывозил из телятника пласты навоза.
Через некоторое время Агапка пришла проверить работу. И, все еще злясь за прошлое и за то, что попрекнул ее сегодня Перебейносом, захотела отомстить Егору. А может, в час добрый, сбежит от нее. Было бы неплохо! И она, подойдя к Егору, язвительно спросила:
— А скажи ты мне, Перебейносов охранничек, куда же ты крест подевал?
— Перебейнос отобрал. Перебейнос, ей-богу!.. Помнишь, когда он побил Ананю, да и тебе тогда перепало… Он и на меня накинулся. Ну и забрал, конечно. Расстегнул мундир, надел под сорочку, а куда девался потом тот крест, разве я знаю!..
— Так я тебе и поверила, — сказала Агапка.
И тревога, настоящая тревога охватила Егора. Что теперь делать?.. Еще, чего доброго, донесет, придут с обыском и найдут крест. Что тогда будет? И он решил, как вернется сегодня с работы, перепрятать его. За несколько дней допилит и поскорей отвезет в город… Как он слышал еще в лагере, там дадут за золото немало денег.
Возвращался Егор с работы хоть и встревоженный, но довольный. Когда проходил мимо Добрияновой усадьбы, удивился. За палисадником с цветущими кустами сирени и жасмина стоял побеленный каменный домик с открытым балконом на втором этаже. Оттуда неслась музыка не то патефона, не то включенного радио… «Ого, — подумал Егор, — это же Ганна Добриян с детьми так отстроилась… А я иду с работы в жалкую, покосившуюся хатенку, хуже которой теперь, видно, и нет на селе…» Заинтересовал его и другой аккуратный деревянный домик, просмоленные стены которого приветливо выглядывали из-за зеленого штакетника. А цветов, цветов сколько перед окнами, да и сад за домиком…
— А это хата чья? — спросил у незнакомого мальчугана.
— Да тетки Агапки, — нехотя ответил тот.
И, круто повернув назад, побежал к школе, где его поджидала кучка мальчишек и девчонок. Вскоре оттуда донеслась язвительная песенка:
Роман «Когда сливаются реки» (1957; Литературная премия имени Я. Коласа, 1957) посвящен строительству ГЭС на границе трёх республик, дружбе белорусов, литовцев и латышей.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.