Влюбленный пленник - [40]

Арабский рассказ в точности совпадает с легендой о Святом Людовике, который вершил правосудие под дубом.

Своими сказаниями палестинка госпожа Шахид добавляла к легенде немного толерантного ислама, как на английских кладбищах заботятся о могилах, она заботилась о репутации некоего султана, который жил полторы тысячи лет назад и был, возможно, ее предком, прямым или в результате брака. Фидаины не придавали значения подобным сказкам.

Власть арабского народа была обещанием, данным Лоуренсом Фейсалу, но Англия не сдержала этого обещания. По мандату, утвержденному Лигой Наций, Франция получила Ливан и Сирию, Англия Палестину, Ирак Трансиорданию. Соперничество влиятельных семейств превратилось в патриотизм. Став военачальниками, их старейшины стали именоваться Англией и Францией главарями банд, а к 1933 году – пособниками Гитлера на Ближнем востоке. Зарождалось палестинское сопротивление.

Когда я однажды разговорился с консьержем гостиницы, он сообщил, что ждет ответа из Канады, где надеялся получить место в фешенебельном отеле, «ведь здесь нет никакого будущего». В этот самый момент мимо нас проковылял старый слуга, сгорбленный, унылый, и быстро исчез в буфетной.

– Вот это мое будущее, если я останусь. Шестьдесят лет службы, – презрительно произнес он.

– И никакого недовольства.

Он злобно ударил ладонью по стойке красного дерева:

– Вот именно, месье, шестьдесят лет и никакого недовольства. Поэтому я готов уехать куда угодно.

Политическое руководство, военные из АОП и ООП, политики всех наций, настроенные на встречу с Арафатом, более или менее дружественные или, по крайней мере, признанные Сопротивлением журналисты, несколько благожелательно настроенных немецких писателей были клиентами Странд-отеля в Бейруте. В гостиных отеля можно было выпить стакан-другой виски с телохранителями Кадуми. Вошла Самия Сольх, ее встретил сам директор отеля. Прежде чем сесть в кресло, невеста марокканского принца Абдаллы уронила с плеч белое норковое манто, подбитое белым шелком, красивыми складками оно упало прямо к ее ногам. Упало и на какое-то мгновение превратилось в меховой пьедестал, который она перешагнула. Жених поднял манто и на вытянутых руках отнес в гардеробную.

Мне было восемнадцать, когда здесь, в Бейруте, на Площадь пушек[42] Плас де Канон мне показали четверых повешенных (сказали: «воры», но сегодня я думаю, что это были мятежные друзы), их еще не сняли с виселиц; мой взгляд, стремительный, как у клиентов Странд-отеля, стал искать и нашел ширинку повешенных; в Странде все взгляды сразу устремились на знаменитые ягодицы, затем поднялись вверх: у этой Самии, столь же красивой, сколь и глупой, рот и язык были бойкими и проворными.

– Мы сразу понравились друг другу. Неделю назад я была в Триполи с Муаммаром.

Взволнованные – они и не подозревали, что десять лет спустя ООП будет запрещена в Ливии, а ее отделения в Триполи закроются – палестинские офицеры слушали так серьезно, что ее слова казались не шепотом в тиши собора, как хотелось бы некоторым, а торжественным выступлением в амфитеатре Коллеж де Франс. Выступлением, прерываемым раскатами смеха: и каждый, пытаясь понять, откуда исходит этот смех, видел шею с тройным «ожерельем Венеры». Обладательнице этого смеха он, вероятно, казался жемчужным, но на самом деле был густым и вязким, особенно, когда голос произносил имя Каддафи.

Никто не мог вести с нею диалог. Разве что радио, равнодушно комментирующее вновь начавшуюся бойню на берегах Иордана и бегство фидаинов, которых один за другим отлавливали израильские солдаты.

Ягодицы, грудь, шея, рот были безупречны. Когда есть такая красота, к чему все эти косметические средства, массажи, антицеллюлитные обертывания, молочко одуванчиков, пчелиное маточное молочко, лучшие гели, изобретения бесстыдных химиков, тогда я задавался вопросом, почему фидаины были так взволнованы и напряжены, теперь-то я понимаю, почему. Их предупредительность и услужливость в тот вечер на многое открыли мне глаза. Они оказывали почтение не этой чертовке с ее ходящей ходуном задницей, а Истории, ворвавшейся вместе с нею в отель. В Странд-отеле тогда встречались Камаль Адуан, Камаль Насер, Абу Юсеф Неджар, о смерти которого от рук израильтян я еще расскажу, и возможно, эти смерти были ответом на теракт во время мюнхенской Олимпиады 1971[43]?

«Верден[44] это хорошо отрегулированное устройство. (Я не сказал – смешение крестов и полумесяцев, что в целом составляет огромное кладбище). Там произошла бойня, и автором ее был никто иной, как Бог; сенегальцы, мальгаши, граждане Новой Каледонии, тунисцы, марокканцы, маврикийцы, корсиканцы, пикардийцы, тонкинцы, реюньонцы противостояли в смертельной схватке прусским, вестфальским, болгарским, турецким, сербским, хорватским, тоголезским уланам; пожраны грязью тысячи крестьян, прибывших умирать туда со всех концов света[45]. Принимать смерть, равно как и раздавать ее. Их было так много, что поэтам, а такой вопрос ставился лишь поэтами, это место представлялось гигантским магнитом, притягивающим людей, солдат всех стран, национальностей, областей, принуждающим их приезжать сюда умирать, и этот магнит указывал на другую Полярную звезду, чьим символом была другая женщина, другая дева.