Вляп - [49]

Часть 3. «Полюби меня таким какой я есть…»

Глава 11

Хороший был у царя Соломона перстень. Оптимистический. С гравировкой: «И это пройдёт».

Я так ждал звука шагов, скрипа открывающейся двери… Проспал. Провалился в очередное, бессчётное беспамятство и пропустил.

В какой-то момент по глазам ударил свет. Ничего не видно, в глазах больно. Мне накинули какую-то тряпку на голову, подхватили поперёк туловища, понесли…

Спасители! Спасатели! Меня спасли… Кончился этот мучительный бред с предками, с Русью Святой и Древней, с болью, страхом, дерьмом и скотством…

Ура! Кащенка! Сейчас — врачи, укольчики, сестры и братья в белых халатах…

Дорогие мои! Родные! Долгожданные!

Я лежу на спине. Надо мною лицо, благообразное, с аккуратной остренькой бородкой. Классический земской доктор. Сельский интеллигент в третьем поколении. Какие у нас прекрасные доктора! Особенно — в психлечебницах. Душевные, добрые. Целители!

Очень спокойное, умное, доброжелательное лицо. Спокойное даже в пляшущих отсветах какого-то огня.

— Меня Саввушкой кличут. Ты меня понял? Скажи «да».

Не могу. Язык распух, в горле — как куча бетонной крошки. Откуда-то сбоку голос. Поворачиваю голову: Юлька.

Здесь?! Дрянь горбатая! Она же меня сюда привезла! Она же меня продала и предала! В рабство продала, гадина!

Пытаюсь подняться. Руки… что-то держит. И вдруг — страшная боль в левой руке. От локтя до самого сердца. «Саввушка»… я же слышал это имя! От этой… гегемонихи в чёрно-красном…

Господи! Значит это не конец, это не спасатели, это не бред… Это всё ещё Русь… Святая…

— Меня кличут Саввушкой. Ты меня понял? Закрой и открой глаза.

Хлопаю глазами. Старательно. Несколько раз.

— Я буду тебя учить. Вежеству. Я буду велеть — ты будешь делать. Быстро, старательно. Да?

Не понимаю. Ступор. Какое такое «вежество»? Я просто смотрю. Саввушка чуть улыбается.

— Хочешь назад, в поруб?

Назад?! В космос, в одиночество, в боль, в сумасшествие?!!! Я трясу головой. От движения голову просто разламывает, темнеет в глазах.

Так началось моё обучение. «Курс молодого холопа»…

До того я уже пережил немало: собственную смерть у поворота на Кащенку, перенос психоматрицы по ветвям мирового дерева, публичную казнь через отрубание головы в Волчанке, потерю всей собственной кожи с ногтями, зубами и волосами… Но ничто не может сравниться с тем влиянием, которое на меня оказали эти шесть дней в киевских подземельях: три — с самим собой, три — с Саввушкой.

Мне повезло: Саввушка был профессионал высшего класса. Таких на весь Киев три-четыре. На Русь — хорошо, если десяток. Профессиональный палач, кат в третьем поколении. Кстати, тоже Мономахович — дед его служил князю Владимиру по прозвищу Мономах. Ну, которого шапка. Потом деда женили на беременной девице из сенных девок. Не из тех, которые «на сене», а из тех которые «в сенях». С которой сам Мономах перед этим и побаловался.

Будь на месте Саввушки какой-нибудь подмастерье — я бы из этого застенка живым не вышел: забили бы до смерти. Потому что только очень уверенный в своём профессионализме мастер может, столкнувшись с непонятным, попытаться понять. А подмастерья — просто ломят, и ломят всё сильнее. Пока не сорвут резьбу.

При семи-восьми миллионах, примерно, населения Руси, один процент, как и везде, составляют высшие сословия — князья, бояре, попы, иноки. И три-четыре процента — рабы. Холопы и холопки. Раб — не смерд, на землю не посадишь. И ремесленники из них — не очень. Для этого больше закупы подходят. А раба — либо на тяжкий труд, либо в прислугу.

В прислуге есть такая тонкая категория — «верховные» (или — «верхние», «верховые») холопы. Не потому, что главные, а потому что имеет доступ на «верх». На верхние этажи богатых княжеских и боярских теремов. К, так сказать, «телу» господскому. Практически — члены семьи. Или (может, так понятнее будет) — домашние животные. Двуногие говорящие орудия.

Естественно, ни в одном приличном доме не будут держать недоученного, не выдрессированного ризеншнауцера. Это и опасно — а вдруг ребёнка покусает, и неприлично — пришли гости, а посередь прихожей куча собачьего дерьма.

Поэтому для холопов всегда существовала система «профессиональной подготовки». И в части собственно функции — чтобы стремянной подсаживал хозяина в седло, придерживая за колено, а не, например, за гениталии. И в части общей психологии — чтобы тот же стремянной, обозлившись на комья грязи на господском сапоге, не ткнул хозяина ножом в то место, за которое и подсаживать-то нельзя.

Обычно, холопы в боярских усадьбах были либо потомственными, либо взятыми в дом с раннего детства. Их воспитывали в духе безусловного подчинения. Принадлежности к роду, к «дому», к «семье» — этакий «корпоративный семейный дух» («наш Инкорпорейтед — большая дружная семья»). И, конечно, абсолютной преданности хозяину. Традиционно этим занимался священник — домовой или дворовой в зависимости от типа церкви — домашней или надворной. Детишки с ошейниками, частью — кровные родственники хозяйской семьи, продукт господских игр с замужними и не очень холопками, росли на глазах у всех, их деловые качества и преданность проверялись неоднократно и многосторонне.