Властители Рима - [7]

Получив отказ в сенате, Долабелла обратился к народному собранию. Его противники, понимая, что обозленные на заговорщиков римляне поддержат Долабеллу, подговорили трибуна по имени Аспрена, чтобы тот, как авгур, при голосовании соврал о дурных предзнаменованиях и сорвал бы тем самым выборы. Не зная о том, что Долабелла и Марк Антоний примирились, республиканцы рассчитывали также на то, что Антоний тоже будет мешать избранию Долабеллы. Однако, когда во время выборов Аспрена сообщил о дурных предзнаменованиях, Антоний, который был не только консулом, но и авгуром, заявил, что это ложь, и велел продолжить голосование. Народное собрание объявило Долабеллу наместником Сирии и полководцем в войне против парфян. Для похода Долабелле предоставлялись не только войска в Сирии, но и собранные Юлием Цезарем для этого похода римские войска в Македонии.

Как только народное собрание отдало Сирию Долабелле, Марк Антоний попросил у сената Македонию, понимая, что теперь уж ему не посмеют отказать. И действительно, сенат, хотя и с большой неохотой, но все же вынужден был объявить его наместником Македонии. Сенаторы начали понимать, что Марк Антоний действует заодно с Долабеллой, но все же были довольны, что войско оказалось у Долабеллы, а Марку Антонию достается провинция, почти лишенная войск. Пользуясь случаем, сенаторы договорились с Марком Антонием и Долабеллой о том, что Марку Бруту и Гаю Кассию взамен Македонии и Сирии будут предоставлены провинции Крит и Кирена.

В то время как остальные заговорщики выехали кто куда в течение нескольких дней после убийства Юлия Цезаря, главные вдохновители заговора, Марк Брут и Гай Кассий, сначала вынуждены были остаться в Риме, поскольку исполняли обязанности городских преторов. Но положение их было крайне сложным, и в середине апреля 44 года до нашей эры они покинули город. Заинтересованный в их судьбе сенат, понимая необходимость их отъезда, поручил им снабжение Рима хлебом из любой страны, откуда они посчитают нужным (иначе они, оставив должности ранее положенного времени, превратились бы в изгнанников). Такое поручение Брут и Кассий сочли явно недостойным своего ранга, жалуясь на это в письмах друзьям и заявляя, что вовсе не станут этим заниматься, хотя официально отказаться от данного поручения и не решились.

И Марк Брут, и Гай Кассий продолжали вести переписку с Марком Антонием, пытаясь найти возможность компромисса и избежать войны — во всяком случае сохранилось их вполне благожелательное письмо Антонию, написанное в конце мая того года. Все заверяли друг друга в самых лучших намерениях, однако их цели были различны, и потому договориться они не могли.

Тем временем объявивший себя внуком Гая Мария Амаций набирал все большую силу. Сочувствовавшие республиканцам сенаторы были в страхе, но ничего не могли поделать. До той поры, пока действия Амация и его сторонников способствовали вытеснению из Рима участников убийства Цезаря, Антоний терпел этого лже-Мария, но лишний претендент на власть не был нужен и Антонию. В середине апреля Марк Антоний решил, что с Ама-цием пора кончать. Сославшись на то, что Амаций готовит покушение на ряд сенаторов, Антоний арестовал его и без судебного разбирательства казнил. Сенат, хотя и понимал, что это крупное нарушение закона, воспринял все с удовольствием. Сторонники Амация устроили бунт, но Антоний подавил это выступление, участвовавшие в нем рабы были повешены, а свободные римляне, поддержавшие мятеж, сброшены с Тарпейской скалы.

После этой расправы авторитет Марка Антония среди римлян упал. Сенат же тоже не доверял ему, опасаясь, что тот использует войска, чтобы стать диктатором. Чтобы успокоить сенат, Антоний внес предложение вызвать из Испании Секста Помпея (сына Помпея Великого), с которым все еще продолжали воевать полководцы, посланные Юлием Цезарем, и выдать ему 50 миллионов аттических драхм в возмещение конфискованного имущества его отца, а также сделать его командующим всем римским флотом. Удивленный сенат охотно принял такое предложение. Цицерон принялся всюду хвалить Антония. При этом сенаторы, видя, что народ озлоблен на Антония из-за его действий в пользу сената, разрешили Антонию набрать личную охрану, вербуя в нее находившихся в городе ветеранов. Антоний тут же воспользовался этим и довел численность своей охраны до 6 тысяч человек, при этом вербовал в основном не простых солдат, а бывших центурионов, имевших не только военный опыт, но и командные навыки. Это позволяло при необходимости быстро увеличить численность этого войска сразу в несколько раз.

Сенат опять насторожился и потребовал от Антония снизить численность охраны до приемлемого уровня, на что Антоний ответил, что сделает это, «когда уляжется мятежное настроение народа». Антонию во всем подчинялся бывший секретарь Юлия Цезаря Фаберий, и Антоний приказал ему добавить к прежним постановлениям о назначениях, подписанных Цезарем, еще целый ряд бумаг в пользу некоторых городов и своих важнейших сторонников. Поскольку все постановления Юлия Цезаря были признаны сенатом законными, Антоний, таким образом, изыскал возможность щедро поощрять своих людей из государственной казны.