Властители душ - [100]

— Так говори! — сказал он. И когда иудей хотел начать поспешными, перебивающимися словами, он мягко запретил: — Нет. Медленно. Каждое слово и каждая мысль требуют времени. Бог дает созревать всему; то, что мы, люди, хотим ускорить, мы уничтожаем. Кто послал тебя?

— Старейшина рода Курейца.

— Остерегайся лжи! Я видел, что два дня назад в вашем дворце был Абу Софиан!

— Именно об этом я и хотел переговорить. Но как же ты мог это видеть? — удивился иудей. — Разве ты не слепой?

Абдаллах усмехнулся. То, что видели другие и описывали ему, находилось картиной воспоминания в его душе. После этого слепому часто казалось, будто он сам все это видел.

— Чего хотел Абу Софиан?

— Он предложил нам союз. Мы должны, если он даст к этому знак, подняться на вал с севера, как только мекканцы нападут с юга.

— Ай, — сказал слепой и постучал задумчиво палкой по деревянному столику, стоящему перед ним. — Ай, и ты пришел, чтобы мне это сказать! Неужели Абу Софиан, жадный Омаяд, предложил вам слишком мало для союза, или вы больше не верите в его победу?

Иудей начал понимать, что со стороны Мухаммеда было не так-то глупо выбрать своим наместником слепого, который так быстро схватывал существенное.

— Возможно, ты правильно рассудил… — сказал иудей и сузил глаза, как будто слепой Абдаллах мог увидеть и понять его мину.

— Итак, если мы предложим больше, чем Абу Софиан, — продолжил Абдаллах, — вы заключите с нами союз? Вы должны внезапно напасть на войско мекканцев с другой стороны, в то время как мы сделаем вылазку.

— Твоя мудрость, господин, делает ненужным, чтобы я добавил еще хоть слово!

Слепой размышлял. Чувство советовало ему отказать иудею. Разум ставил ему это в упрек — ведь как ценны могли быть эти союзники за пределами вала. А что если пообещать им долю добычи?

И теперь пророк стоял тут, не произнося ни слова, так тихо, что — если бы иногда шелест платья не напоминал о его присутствии — слепой подумал бы, что он ушел.

— Быть наместником, — сказал Абдаллах, наконец, — означает, посланник Бога, заменять тебя так, чтобы ты не был против. Я опасаюсь, что Бог накажет меня за дерзость, если я стану решать, когда ты можешь сделать это сам. Ты слышал посла, поэтому поступай, как считаешь нужным.

* * *

Долгое время они ждали подходящего момента. После некоторых колебаний Мухаммед все же заключил союз с народом Курейца, но они попросили подождать с атакой, по меньшей мере, неделю, пока не закончатся все приготовления и не будет соблюден предписанный пост. Потом — уже почти решившись на вылазку — пророк заметил что маленький отряд бедуинов покинул вражеское войско.

Казалось, что умнее будет подождать. Вдруг этому примеру последуют и другие, тогда осаждающее войско уменьшится, но этого не случилось; Абу Софиан нашел средство убедить остаться других. Возможно, он также рассчитывал и на союз с Бану Курейца и тоже ожидал подходящего времени, чтобы прийти к решению.

Утро было ледяным. В такие зимние дни замерзают лозы Таифы, и новорожденные ягнята в Вади Киора ползают, жалобно блея, вокруг тела матери-овцы. На севере, над горой Эль-Баита, собирались черные тучи. Абу Бекр, несший ночную вахту на валу и теперь возвращавшийся домой, чтобы поспать, объявил: «Еще до вечера нас настигнут буря и дождь».

В ранние утренние часы пророк пришел на вал. Ночью во сне ему приснились суры откровения, звучавшие так: «Это Бог, кто позволяет вам видеть молнию в страхе и желании, и кто посылает черные тучи».

Когда Мухаммед увидел черные тучи, затянувшие горизонт на севере, то сказал себе: «Бог правит всем и дает нам ясные знаки. Сегодня — день, когда мы должны изгнать наших врагов».

Решение отважиться на вылазку, провозглашенное вдоль вала, вызвало бурное ликование. Как бы ни ценили надежность вала, все-таки защитники были недовольны однообразием своей службы. Было не очень-то радостно днем и ночью нести вахту и прохаживаться по одному и тому же отрезку вала, прислушиваясь, нет ли чего подозрительного. Сначала их развлекало, когда через ров кричали друг другу неприличные слова, но и этот источник перемен был наконец исчерпан, так как больше не могли придумать новых ругательств.

В полдень, когда из города на вал пришли женщины, чтобы принести мужчинам ячменную кашу и финики на обед, небо уже совсем потемнело. В лагере врага скаковых животных привязали покрепче, и рабы переходили от палатки к палатке, чтобы проверить шнуры и завязать их потуже.

Только теперь Мухаммед послал гонца к народу Курейца: они должны были быть готовы. Он уклонился известить их раньше, все еще опасаясь, что предатель среди них мог бы сообщить Омаяду о его планах. Мухаммед хотел провести вылазку после вечерней молитвы. Возможно, ему со своими людьми удастся под покровом темноты незамеченными пересечь вал и удивить врагов.

Но в поздний обеденный час, когда буря уже стала трепать кроны высоких пальм, из города прибежал задыхающийся от быстрой ходьбы и растерянный мужчина.

— Эй, Мухаммед! Бану Курейца не хотят сражаться!

— Не хотят? Почему? Разве мы не заключили договор?

— Они отказываются воевать! Они говорят, что сегодня празднуют шаббат!