Властелины Пограничья - [9]

Ван Чех хмыкнул.

- Ну, скажи мне, ты - новоиспеченный психиатр, вон дымишься весь. Какая теория объясняет такое течение? Сегодня психоз, а через полчаса ремиссия, а еще через полтора снова психоз? - Пенелопа азартно шлепнула по столу ладонью и наклонилась ближе к ван Чеху.

- Ну, индивидуальные особенности течения, - пожал плечами доктор.

- И все? - торжествующе улыбнулась Пенелопа, - Моя теория дает куда более подробное объяснение. Знать бы еще, как он это делает, и можно ли его запереть в одном из пространств. Тогда все было бы прекрасно. Но я это узнаю, - Она соскочила со стола, - Я запру его пока. За Бонни можешь не волноваться.

- Спасибо, - сказал ван Чех.

- И молодец, что поднял тревогу, Конечно, нужная кнопка была левее, но ты все равно молодец, доктор ван Чех, - Пенелопа подмигнула ему и ушла. Доктор сам себе довольно улыбнулся, вытянул ноги, потянулся и поудобнее устроился в кресле. Он собирался писать план терапии для Бонни и еще двух алкоголиков.

Глава 5.

Прошел еще один месяц. Ван Чех продолжал наблюдать Бонни и так закрутился со всеми своими больными, что с Пенелопой не виделся, да и в любимом кресле сиживал не часто.

Он значительно продвинулся в лечении бедной Бонни, она больше не боялась половников, при виде пауков не закатывала истерик, хотя все еще боялась их даже на картинке, а вот с ножами было куда сложнее. Бонни могла зайти в комнату, где лежал на видном месте нож, но взять его в руки или подойти ближе, чем не полметра она не могла. Уже привычные приступы удушья мучили ее. Она продолжала видеть сны про паука, которые будили ее посреди ночи.

Ван Чех выходил с очередного сеанса терапии Бонни, после которого был абсолютно выжат. Он закрыл дверь в палату, выдохнул и помотал головой, утер выступившую на лбу испарину. Самое начало дня, а он устал, словно без передышки таскал мешки с картошкой целый день.

- Доктор ван Чех, - Пенелопа затормозила возле него, - давненько тебя не видела. Не хочешь перекурить? Я устала, как собака, а еще только утро.

- Хочу, - подумав, ответил доктор, - и "перетереть" с вами кое-что тоже был бы не против.

Пенелопа едва сдерживалась, чтобы не сказать чего-нибудь двусмысленного.

- Как успехи с Бонни? - спросила она, закуривая.

- Пока никак не можем вспомнить детство. Это основная загвоздка. А вот страхи постепенно снимаются, - ван Чех аккуратно прикрыл дверь в курилку и достал портсигар.

- Нужен гипноз. Без него никак. Будет бурная реакция, но ничего страшного, я думаю, переживет.

- Я - плохой гипнолог, - сокрушался ван Чех, - ты мне поможешь?

- Ага, прям вот сейчас и побегу. С чего бы? У тебя отпуск через неделю. Все что я могу, дать тебе волшебного пинка в направлении одного очень далекого города, где живет лучший в мире специалист по гипнозу - профессор дер Гловиц, со своей семьей. Тебе больше, чем азы и не надо. Так что поезжай к нему, а я договорюсь, чтобы он тебя принял.

Ван Чех задумался, непроизвольно глядя туда же, куда смотрел раньше, на челку Пенелопы. Она расценила его взгляд не правильно, и стала поправлять ее.

Ван Чех отмер и вздрогнул. Он вгляделся в ее лицо и заметил некоторые перемены в ней. Она осунулась, разноцветные глаза стали как будто больше, белок стал раздраженно красным. На лице лежала печать утомления.

- Ну, теперь все в порядке? - спросила она, смущаясь его пристального взгляда.

- Не знаю, - отмахнулся доктор и затушил сигарету, - Прости, пожалуйста, ты что-то неважно выглядишь. Ты не заболела?

- А? Что? - Пенелопа быстро отвернулась к окну, - Я не спала ночью. Поэтому глаза воспалились.

Доктор прочистил горло.

- Как Андрес? Мы вроде его вместе наблюдаем, а ты меня не зовешь?

- А ковровую дорожку тебе стелить не надо? - злобно ответила Пенелопа и закурила новую сигарету. Она немножко помолчала, - Прости, я очень устала, срываюсь, мне нужно немного отдыха, - Она снова повернулась к доктору и виновато улыбнулась.

Доктор ответил улыбкой, скорее механической. Он приглядывался: в полутемной курилке зрачки Пенелопы были неестественно расширены. Ван Чех отметил это про себя, но ничего не сказал. Пенелопа отчего-то раскраснелась, пошла красными лихорадочными пятнами.

- Так как там маниак-то наш? - спросил доктор.

- Никак. Все так же никак не поддается какой-либо терапии. Я более-менее установила связь. Когда я устраиваю сеансы терапии, он становится тем чудовищем, которое ты видел, в остальном он безвольный овощ, полуадекватный шизофреник. Иногда я могу даже уловить некоторые минуты подобные "минутам раздумья", когда он словно не может решить, зачем я к нему пришла. Больше ничего.

- Печально это, конечно, - ван Чех рассматривал Пенелопу все пристальнее, блеклый свет от окна делал ее кожу бледной и желтой.

- Будем биться, - отвлеченно ответила Пенелопа, - Значит, ты через неделю едешь к профессору, и даже не пытайся со мной спорить или как-то отговариваться.

- Да я и не пытался спорить, - недовольно ответил ван Чех.

Они вышли из курилки. Доктор еще раз бросил взгляд на Пенелопу. Ему не показалось, лицо начальницы было бледно-желтого цвета. Она посмотрела на него и снова пошла красными пятнами.