Власть нулей. Том 2 - [181]

– Как?!

– Так. Изнасиловали и убили. Тогда эти трепачи совершенно ничего не боялись – любого можно было по адресной книге или телефонному справочнику вычислить. Вот и вычислили – технари вычислять умеют.

– Его бы самого и насиловали.

– Кому он нужен, такой неаппетитный? Так мир устроен: мужик сказал – бабы отвечают. За всё, что он наплёл. Да он особо и не переживал, новую жену себе быстро нашёл, сокурсницу своей дочки. Сейчас заседает в каком-то департаменте промышленности, цветёт и пахнет. Видел тут его интервью в центральной газете, сетует, что современная молодёжь не идёт на заводы и фабрики, чтобы на этих горе-промышленников работать, которые сначала всё развалили, а теперь не знают, как хотя бы часть уничтоженных предприятий восстановить и заставить работать. Деньги-то от развала они давно проели, а нового дохода нет. Но тогда многим работягам его слова запали в душу, у некоторых грудь аж колесом выкатилась: «Да нешта мы не гегемон? Нешта мы позволим подлому бабью собой помыкать». Некоторые своих жён поколотили, другие были в замешательстве, чью сторону принять. При таком несуразном ведении дел в государстве образуется некое противостояние власти и семьи. Власть сильнее, поэтому она перетягивает слабое мышление раба на свою сторону. Он с одной женой пробует жить – ни хрена не получается. Вроде, работает без продыху, а из нищеты никак не вырваться. Она под него подстраивается, изображает «понимающую», но в конце концов ей надоедает кривляться ради жизни в каморке с клопами и соседями-алкоголиками за фанерной перегородкой. Он другую находит, но и с ней ничего не выходит. Он бы и с третьей решился, но у него жизнь заканчивается. На том весь расчёт и держится, что жизнь конечна. Один раб в могилу сходит, другой ему на смену приходит, и у него тоже не получается существовать на копейки. Ему говорят, что у него жена «неправильная», слишком хорошо жить хочет, а в великой державе так не принято: «Закатай ей в ухо, чтоб своё место знала! Не ценит, курва, с каким мировым мужиком живёт – за копейки и пашет, и сеет, и жнёт! Где ещё такого дурака найдёшь…». Он ей навалял в сердцах, убил ненароком или она сама ушла, он с другой пробует жизнь построить – та же картина. Ему говорят: «Ай, все бабы таковы! Им, проституткам, только деньги подавай». Бабы между собой тоже судачат: «Ой, эти мужики все придурки. Килограмм колбасы сожрёт за один присест, кастрюльку борща навернёт, штаны новые порвёт – не успеешь купить, всё горит на нём! И при этом недоумевает: опять ты мои деньги куда-то растратила! Можно подумать, что я свою зарплату в огороде закапываю. Да я три зарплаты вкладываю, а он думает, я ему обеды из воздуха варю. Даже не знает, что его копеек и на колбасу не хватило бы, а ещё месяц семью кормить надо до получки». Так друг друга и пилят, стареют и дурнеют раньше времени. Друг на друга посмотрят: «Бр-р, глаза бы мои тебя не видели! Все беды на свете от тебя». Она расстроена, что видит его, он готов ослепнуть, чтоб невидеть её. Облезлые мужья с пивным пузом и мешками под глазами с тоской пялятся по телику на холёных певичек, у которых на одного парикмахера в день тысяча баксов уходит, а он за месяц в двадцать раз меньше зарабатывает. Их жёны, оплывшие и неухоженные тётки, едут спозаранку на работу в грязной и холодной электричке, зачитываясь романами, написанными другими такими же тётками о благородных рыцарях, готовых ради бабы даже с дивана встать. Глаза оторвёт от романа, а вместо мужика напротив сидит какое-то угрюмое чудовище: «Ну, для кого тут быть прекрасной дамой?». Он точно так же обзовёт её про себя бегемотом и продолжит мусолить журнал с голыми бабами из разряда «око видит, да зуб неймёт», сокрушаясь, пойдёт ли Шэрон Стоун жить к нему в коммуналку, с его мамой и бабушкой на шести аршинах топтаться, штопать ему заношенные носки и чистить гнилую картошку. Или лучше Памелу Андерсон к этому делу подключить?

– Ха-ха-ха! Но для чего такая идеология нужна?

– Чтобы люди друг друга не поддерживали и тратили силы на личные конфликты, а не предъявляли требования к системе. Как бы человек ни старался в условиях неразвитой экономики и выпендрёжной политики наладить нормальный уровень жизни для себя – у него ничего не получится. Женщина не знает, что ещё сделать, чтобы семья могла свести концы с концами, а мужик непременно её приложит: «Я ж говорил, что ничего у тебя не выйдет, потому что ты – бесхозяйственная дура». Он сам как бы ни лез из кожи, чтобы выбраться из долгов и нужды, а результата никакого. На что баба ему скажет: «Я от тебя другого и не ждала. Ты только языком работать мастер». Вот как-то так и живут, если это можно жизнью назвать. Цапаются, грызутся, обвиняют друг друга в том, что самим не под силу. А когда мужчине нравится женщина – не все бабы толпой, как безликое явление, а конкретная женщина, как жена, мать его детей, – он будет стремиться создать для неё хотя бы приемлемый уровень жизни. Тогда он будет развиваться, будет искать источник благополучия для своих близких. Он не будет тратить силы на лай и дрязги с бабой, а найдёт способ жить с ней нормально. По-человечески. Так устроен мир: он делится на мужчин и женщин – сильных и слабых. Если сильному полу нравится слабый пол, он его защищает и поддерживает. Если не нравится, сильный использует свою силу для подавления слабых от физической расправы до едкого высмеивания женщин как явления. И вот люди живут в бедном государстве, страдающем при этом тщеславием, которое не даёт признать существующее положение вещей. Оно не в состоянии обеспечить гражданам приемлемый уровень жизни, даже если те работают на трёх работах. Приходится сталкивать лбами слои населения, которое всегда делится на мужиков и баб – третьей половой принадлежности не существует. Начинается нытьё, что мужчины не такие уж и сильные – самые глупые кобели, кстати, это с радостью подхватывают, не понимая, что это фактически отказ от принадлежности к мужскому полу. А женщины не такие уж и слабые, так что пусть идут асфальт варить и шпалы укладывать. От этого женщины превращаются в тяжеловозов, но им доказывают, что они сами этого хотели, и вообще это счастье – работать наравне с сильным полом на каторжной работе, с которой уже и сами-то мужики разбежались. И самое ужасное, что уровень жизни у них от этого не повышается, а понижается, становится ещё хуже.