Власть нулей. Том 2 - [15]
– Ужас! – возмущается Маринка. – Даже у нас такого беспредела нет.
– У нас криминал значительно культурней в этом плане, – соглашается Лёха и указывает рукой на новое кладбище, которое начинается сразу через заросший ольхой овраг от нас. – Они место себе отвели на бывших полях, а в чужие могилы не лезут. Это Волков их так в ежовых рукавицах держит. Он, вишь, в Европах побывал, а там в похоронном деле главное – ничего лишнего и ничего личного…
Тут на новое кладбище стали стремительно съезжаться дорогие машины. Мы аж присели от неожиданности и пожалели, что кроме нас никого не было видно. Надо же было такому случиться, что в этот же день приехал хоронить одного из своих бойцов наш местный криминальный авторитет Константин Николаевич Волков или просто Авторитет.
Авторитет не любил, когда его предавали друзья детства. Он не питал иллюзий насчёт человечества и не считал предательство таким уж злом. Предавать и можно, и даже нужно, но друзья детства – статья особая. Ведь детская дружба самая независимая из всех прочих, потому что складывается в такие годы, когда всякое притворство исключается, когда в сердца ещё не закралась корысть и неискренность. Это только самонадеянным взрослым, в которых со временем превращаются все дети, кажется, что настоящая любовь и дружба – исключительно прерогатива их взрослой жизни, мудрой и опытной. Да, эти «высокие» чувства доступны только взрослому изощрённому (или извращённому) пониманию. А в детстве, когда в людях ещё нет цинизма и пижонства, тебя любят не потому, что ты прокурор или бизнесмен, бандит или безработный; что у тебя есть деньги или нет их; что ты погряз в долгах и проблемах или, наоборот, успешно освободился от них. В детстве друзьям нет дела до таких важных для кого-то достижений или поражений, потому что тебя воспринимают просто как составляющую своей жизни. Такая бесконкретная и вневременная дружба формируется в детской песочнице или в начальной школе. Ты ещё никто: ни отличник, ни двоечник, ни паинька, ни хулиган. Никто. Тебя воспринимают как чистый лист бумаги. И дружат с тобой просто так. Такая безусловная дружба возможна только в детстве, пока дети не выросли и не увязли в сложных хитросплетениях человеческого общества.
Но время изменяет человека, и юношеские мечты уже отвергаются взрослым мужчиной, разве только он не впал в детство. Не меняется лишь человек, который совсем не развивается, не приобретает собственного опыта, его, как и сорок лет назад, кормят и оберегают от жизни родители. А самостоятельная жизнь преподносит события, которые влекут перемены во всём. У людей меняются мнения, мечты, положение в обществе. Но детская дружба остаётся, как память о том райском времени, когда не было ещё ни положения, ни мнения, ни предрассудков о том, насколько вся эта дребедень может быть важна, а были только общие игры.
Детская память крепка, как в никакой другой период жизни. Одноклассников помнишь всех поимённо. Помнишь, кто за какой партой сидел, кто как учился. И помнишь всю жизнь! Это вчерашних знакомых сегодня смутно вспоминаешь, и нет гарантии, что узнаешь при встрече, а друзья детства – это навсегда. Этих вспомнишь всех до единого, даже если разбудят посреди ночи и спросят: кто дрался с тобой на соседней улице, и с кем ты в пятом классе разбил окно в кабинете истории? Пусть уже сто лет не общаешься с ними, а всё равно помнишь их как неотъемлемую часть главного периода жизни – детства.
С возрастом люди начинают думать по-разному. Если кто-то застрял в развитии на уровне ребёнка из песочницы, то другой достиг определённых высот взрослого мира. Время меняется, люди меняются. И не одинаково, а с разной скоростью и интенсивностью. А кто-то совсем не меняется, и это тоже плохо… Или хорошо? Слова «изменения» и «измена» хоть и однокоренные, но очень разные.
Авторитет в какой-то момент почуял измену в своих рядах. Он, конечно же, не был таким, чтобы как наивное дитя, не знающее людей, не сметь подозревать такого преступленья. Подозревал, да ещё как! Ждал даже, но всё-таки был удивлён. Они все в начале своего преступного пути были бедны настолько, что их «начальный капитал» даже не нулю равнялся, а уходил в минус. Они вышли из самых нижних социальных слоев по новой классификации общества, где обитатель рабочей окраины уже никто. Без поддержки. Без связей. Без денег! Он их всех собрал и сплотил, когда ни у кого не было ни работы, ни средств к существованию, ни уверенности в том, что настанет завтрашний день, сколотил крепкий такой синдикат из людей с крепкими кулаками. Они все хлебнули такой нужды, что, казалось бы, должны стараться ради сохранения своего нынешнего уровня, ради того, кто помог им начать жить нормальной и даже обеспеченной жизнью. Большинство из них старалось сохранить эту негласную субординацию, но иногда кто-то из них имеет наглость рыпаться на него!..
Много он видал на свете удивительного, но вот пришлось-таки опять дивиться, когда один из друзей детства, которого он фактически спас в девяностые годы и от тюрьмы, и от сумы, работал на него, работал, и вдруг в одно прекрасное утро проснулся и решил отпочковаться «от этой вашей банды». Стать честным и чистым, как новорожденный младенец – служить не Авторитету, а какому-то расплывчатому понятию «государство». Так иные девицы, потерявшие честь, верят, что её можно восстановить с помощью нехитрой операции. «Просто мы с тобой стали о каких-то вещах думать по-разному», – объяснил он своё решение. По-разному? Да он, дурачок, так и не понял, что в сегодняшней России можно чувствовать себя защищенным только в банде. В клане, в диаспоре, в фан-клубе – одна малина! Менты и то своих не сдают, если кого зацапают на торговле наркотой или «крышевании объектов» – та же банда, клан. И вот закадычный друг Авторитета решил выйти из такого уютного и надёжного мира, который он для них для всех создал?! Ну-ну, посмотрим…
