Власть - [38]
Вот это и поразило Дрэгана: сварщики и калильщики, клепальщики и маляры, поденщики и грузчики — все, кто пришли сюда, сейчас покидали площадь в торжественной тишине. Лица некоторых были знакомы Дрэгану. Ему хотелось пожать этим людям руку. Некоторых он видел впервые, а кое с кем встречался всего несколько часов назад на пустыре у порта. Ему хотелось всех обнять, позвать к себе, сказать им что-то очень хорошее. Он смотрел на этих людей, не спешивших покидать площадь в ожидании боя больших курантов, на которых два кузнеца отбивали в колокол каждую четверть часа, и думал: «Сколько народу пришло сюда по единому зову! Вот уже прошло больше часа, как начали расходиться люди, а площадь все еще запружена народом».
В этот момент послышался легкий, неуверенный стук в дверь. Узкая высокая дверь с позолоченными карнизами открылась, и на пороге появилась девушка лет двадцати с большими неопределенного цвета глазами и крашенными под блондинку волосами.
— Я не помешала вам, господин примарь?
Дрэган вздрогнул и посмотрел на нее так, будто был недоволен, что его отвлекли от размышлений.
— Что вам надо?
— Господин примарь, простите… — произнесла она своим тоненьким голоском, теряясь от смущения. Краешком глаза она взглянула налево, словно желая убедиться, что действительно держится за дверную ручку и при случае может немедленно удрать отсюда. — Простите, господин примарь, я ваша секретарша…
— Ну и что? — удивленно спросил Дрэган, не найдя ничего лучшего, как задать такой вопрос.
Девушка прижалась к двери.
— Поскольку я ваша секретарша, то подумала, что, может быть, я понадоблюсь вам для чего-нибудь. Вот я и осталась, когда остальные служащие ушли. А теперь… если я вам не помешала, пришла сказать…
Испуг девушки вызвал недоумение у Дрэгана. Он посмотрел на свою шинель и подумал: «Неужели у меня такой страшный вид?» Потом спросил:
— А почему вы можете помешать?
Девушка, казалось, не поняла его.
— Почему вы можете помешать мне? — повторил Дрэган. — Почему вы все время говорите так, будто думаете, что это сердит меня?
Секретарша, уловив теплые нотки в его голосе, заговорила смелее:
— Не знаю. Наше дело секретарское. Шефы могут сердиться, когда захотят, и нам это надо крепко зарубить себе на носу.
Дрэган серьезно взглянул на нее и с досадой спросил:
— Да что вы такое говорите?! Теперь надо знать кое-что другое!..
Оправившаяся было от страха девушка окончательно растерялась.
— Значит… господин примарь, вы меня увольняете? Господин примарь, прошу вас… у меня три брата, один меньше другого. Вот почему я так всего боюсь…
У Дрэгана сразу отлегло от сердца. Он спокойно взглянул на девушку. Она не знала, куда девать свои маленькие руки.
— Я не увольняю вас, барышня, — ответил он чуть сердито. — Зачем вас увольнять? И почему я должен вас уволить? Идите домой и приходите завтра.
На башне примэрии пробили куранты. Обменявшись многозначительными взглядами, в кабинет примаря вошли Тебейкэ и Киру. У Тебейкэ, как обычно, был озабоченный вид. Повернувшись к Киру, он кивнул в сторону двери:
— Закрой!
Потом оба решительно подошли к Дрэгану и сели рядом с ним. Дрэган медленно поднял глаза, вопросительно взглянул на них.
— Дрэган… — торопливо заговорил Тебейкэ таким тоном, который не предвещал ничего хорошего.
Дрэган молча ждал, что будет дальше, но, видя, что Тебейкэ запнулся, спросил:
— Ну, чего?
— Дрэган, — решительно продолжал Тебейкэ, — посмотри на нас. Дрэган…
— А я на кого смотрю?
Зная, что можно ожидать от Дрэгана, Тебейкэ опустил глаза и как можно спокойнее поспешил сказать:
— Дрэган, на мою куртку…
Киру с нескрываемым любопытством краешком глаза следил за происходящим. Не выдержав, он рассмеялся при виде озадаченного примаря.
— Ну, как?.. Дрэган!.. Не сердись, Дрэган! Подумай, Дрэган, — подпрыгивал на месте маленький смешной Киру. — Дрэган, возьми, Дрэган. Надень ее, Дрэган!
Дрэган смотрел на них с недоумением. Он хотел было что-то сказать, но запнулся и замолчал. По его лицу было видно, что он вот-вот разразится самыми страшными ругательствами. Тебейкэ уже хотел было отступиться от задуманного, но в это время Киру положил руки на плечи примаря и, наклонившись к самому его уху, начал уговаривать:
— Дрэган, бери, Дрэган! Мы ж тебя просим, твои товарищи, Дрэган!
— Вы что?! — Дрэган вырвался из рук Киру и встал. — Почему я должен ее брать?! Я что, не нравлюсь вам в том виде, как есть?!
— Да нет, Дрэган, но…
Тебейкэ смутился, не зная, что сказать в ответ. В сущности, Дрэган был прав: он им больше не нравился таким, каким они видели его до сих пор. Однако Тебейкэ не хватало смелости сказать это, и он продолжал бормотать что-то бессвязное:
— Да нет, Дрэган… Ей-богу, Дрэган, — и, не зная, что говорить, он снял быстро куртку и подошел ближе. — Бери, Дрэган. Посмотри, как она идет тебе. Отец, ей-богу, был точно такого же роста, как ты… Бери, Дрэган! — И Тебейкэ попытался сунуть куртку Дрэгану.
А Дрэгана одолевали противоречивые чувства. Его это и сердило и смущало. И в тот момент, когда его друзьям уже казалось, что он дал себя уговорить, Дрэган вдруг опять вскипел:
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).