Владычица Хан-Гилена - [24]

Ноги сами внесли Элиан в палатку. Чьи-то новые глаза заметили ее и удивленно расширились. Она не обратила на это внимания. Глубокий мягкий голос рассыпался смехом. Его обладатель наконец появился из тени высокого мужчины, прислонился к его сверкающему плечу, белоснежные зубы блеснули на лице, которое Элиан знала лучше, чем любое другое в мире.

Мирейн всегда называл его безобразным. Оно никогда не вызывало мыслей о красоте — слишком непропорциональное, чтобы быть прекрасным. Весь Янон отразился в этом изогнутом, заостренном носе, в этих резко и высоко очерченных скулах, в этих ровных бровях над глубоко посаженными глазами.

«Да ведь он совсем не изменился!» — подумала Элиан. Но нет, он изменился.

Его нельзя было назвать ни карликом, ни великаном из легенды. Он был немногим выше ее и достигал роста, считавшегося средним в Хан-Гилене. Его непокорные волосы все так же были заплетены в косичку жреца, тело оставалось по-прежнему гибким — тело воина или танцора, изящное даже во время отдыха.

Глаза тоже не выдавали никаких перемен. Это были глаза бога. Еще никто не мог с легкостью встретить их взгляд. Перемен не было и в его лице. Лица всех северян были воплощением надменности. Перемена заключалась даже не в том, что он отказался от простой, удобной одежды юга, сменив ее на пестрый, почти обнажающий тело наряд севера, так что ожерелье жреца казалось неуместным среди причудливого переплетения бронзы и золота. Нет, перемена крылась глубже. В свое время она распрощалась с мальчиком, своим братом. А этот человек был мужчиной и королем.

Он осушил чашу, все еще слегка прислоняясь к своему товарищу. На мгновение их глаза встретились, и между ними пробежала искра. Она была слишком слаба для проявления страсти, слишком незначительна для проявления любви. Так один человек встречается с другим; так брат встречается с братом.

Теперь Элиан знала, кто этот второй мужчина. Вадин аль-Вадин, лорд Асан-Гейтана, что в королевстве Янон, Он, находящийся рядом с самим Мирейном, был героем легенды, сложенной об Ан-Ш’Эндоре. Получив приказ старого короля Янона служить новому принцу с юга, он крайне неохотно повиновался. С той же неохотой он наблюдал, как принц становится королем, помимо собственной воли стал его вассалом и наперсником — и умер ради своего господина, приняв на себя удар копья, предназначенный Мирейну. Но Мирейн вернул его к жизни, и оказалось, что нежелание служить исчезло и ему на смену пришла любовь к королю-чужеземцу. Они поклялись друг другу в верности и стали братьями по крови; люди говорили, что их связывает нечто большее, но этого никто не мог доказать. Да никто и не нуждался в доказательстве. В глазах того, кто был наделен силой, они представляли собой две половинки единого сияющего создания.

Элиан не понимала, почему ее сердце сжалось. Это не была боязнь видимой и осязаемой силы, которая таилась в этом человеке. Элиан сама была прирожденным магом, и ее сила намного превосходила его возможности. К тому же если они назвались братьями, если где-то в сумбуре долгих военных походов стали любовниками, то какое ей до этого дело?

Однако ей до этого было дело. Вадин стоял там, где поклялась стоять она. Он получил то, за чем явилась сюда она.

Мирейн снова рассмеялся, отказываясь от еще одной чаши вина.

— Нет-нет, я уже достаточно выпил, и меня требует целый отряд лордов. Что они скажут, если меня будет шатать, словно пьяного солдата?

— Тебя? — выкрикнул кто-то. — Шатать? Да никогда!

— А, — лукаво сказал Мирейн. — Открою тебе секрет, Бредан: я вообще не могу пить вина. Я всегда подсовываю его брату.

В ответ послышался взрыв хохота, но его наконец отпустили. Казалось, он не замечает рук, протянутых к нему, касающихся его словно случайно или не дотягивающихся до него, — это были любящие руки.

Элиан точно уловила момент, когда Мирейн заметил ее. Он остановился как бы в нерешительности. Но на его лице ничего не отразилось, и он прошел мимо, не взглянув на нее, широко шагнув на залитую солнцем площадь.

Кто-то дотронулся до Элиан. Она обернулась, держа руку на рукоятке кинжала. Кутхан манил ее за собой. И когда она не двинулась с места, он положил руку ей на плечо легко, но настойчиво.

Позади винной палатки пролегал узкий переулок, в котором никого не было. Кроме Мирейна. В лучах своего отца Солнца он стал для нес незнакомцем. Это был сын бога, завоеватель, король Янона. Глаза его, холодные и спокойные, устремились на Элиан.

Он поднял руку. Золотое солнце ослепило Элиан. Кутхан ушел. Там, где он стоял, теперь была холодная пустота, витало сдержанное любопытство и искорка страха за нее, которая таяла как туман в солнечных лучах.

Элиан стояла молча, вызывающе выпятив подбородок. Пусть этот незнакомец прогонит ее. Пусть он даже убьет ее. Она слишком далеко зашла, и теперь ей все равно.

Мирейн наклонил голову набок. Губы его изогнулись, и Элиан узнала эту его прежнюю кривую улыбку. — Ну? — спросил он ее.

Слово на языке гилени было произнесено голосом, который она знала так хорошо, что слышать его было почти больно.

— Ну? — отозвалась она, разозлившись неизвестно на что и одновременно на все сразу. — Теперь я в твоем распоряжении. Ваше величество.