Владимир Высоцкий. Сочинения в 2-х томах - [37]

«Я держался из последних сил:

Дождь хлестал, потом устал, потом уже стемнело…

Только я его предупредил!

     На первый окрик „Кто идет?“ он стал шутить,

     На выстрел в воздух закричал: „Кончай дурить!“

     Я чуть замешкался и, не вступая в спор,

     Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор».

«Бросьте, рядовой, давайте правду, — вам же лучше!

Вы б его узнали за версту…»

«Был туман — узнать не мог — темно, на небе тучи, —

Кто-то шел — я крикнул в темноту.

     На первый окрик „Кто идет?“ он стал шутить,

     На выстрел в воздух закричал: „Кончай дурить!“

     Я чуть замешкался и, не вступая в спор,

     Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор».

«Рядовой Борисов, — снова следователь мучил, —

Попадете вы под трибунал!»

«Я был на посту — был дождь, туман, и были тучи, —

Снова я устало повторял. —

     На первый окрик „Кто идет?“ он стал шутить,

     На выстрел в воздух закричал: „Кончай дурить!“

     Я чуть замешкался и, не вступая в спор,

     Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор».

…Год назад — а я обид не забываю скоро —

В шахте мы повздорили чуток, —

Правда, по душам не получилось разговора:

Нам мешал отбойный молоток.

     На крик души «Оставь ее!» он стал шутить,

     На мой удар он закричал: «Кончай дурить!»

     Я чуть замешкался — я был обижен, зол, —

     Чинарик выплюнул, нож бросил и ушел.

Счастие мое, что оказался он живучим!..

Ну а я — я долг свой выполнял.

Правда ведь, — был дождь, туман, по небу плыли тучи…

По уставу — правильно стрелял!

     На первый окрик «Кто идет?» он стал шутить,

     На выстрел в воздух закричал: «Кончай дурить!»

     Я чуть замешкался и, не вступая в спор,

     Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор.

1969[148]

* * *

Подумаешь — с женой не очень ладно,

Подумаешь — неважно с головой,

Подумаешь — ограбили в парадном, —

Скажи еще спасибо, что — живой!

Ну что ж такого — мучает саркома,

Ну что ж такого — начался запой,

Ну что ж такого — выгнали из дома, —

Скажи еще спасибо, что — живой!

Плевать — партнер по покеру дал дуба,

Плевать, что снится ночью домовой,

Плевать — в «Софии» выбили два зуба, —

Скажи еще спасибо, что — живой!

Да ладно — ну уснул вчера в опилках,

Да ладно — в челюсть врезали ногой,

Да ладно — потащили на носилках, —

Скажи еще спасибо, что — живой!

Да, правда — тот, кто хочет, тот и может,

Да, правда — сам виновен, бог со мной,

Да, правда, — но одно меня тревожит:

Кому сказать спасибо, что — живой!

1969[149]

СТАРАТЕЛЬСКАЯ

(Письмо друга)

Друг в порядке — он, словом, при деле, —

Завязал он с газетой тесьмой:

Друг мой золото моет в артели, —

Получил я сегодня письмо.

Пишет он, что работа — не слишком…

Словно лозунги клеит на дом:

«Государство будёт с золотишком,

А старатель будёт — с трудоднем!»

Говорит: «Не хочу отпираться,

Что поехал сюда за рублем…»

Говорит: «Если чуть постараться,

То вернуться могу королем!»

Написал, что становится злее.

«Друг, — он пишет, — запомни одно:

Золотишко всегда тяжелее

И всегда оседает на дно.

Тонет золото — хоть с топорищем.

Что ж ты скис, захандрил и поник?

Не боись: если тонешь, дружище, —

Значит, есть и в тебе золотник!»

Пишет он второпях, без запинки:

«Если грязь и песок над тобой —

Знай: то жизнь золотые песчинки

Отмывает живящей водой…»

Он пугает меня: «Что ж не пишешь?!

Знаю — тонешь, и знаю — хандра, —

Всё же золото — золото, слышишь! —

Люди бережно снимут с ковра…»

Друг стоит на насосе и в метку

Отбивает от золота муть.

…Я письмо проглотил как таблетку —

И теперь не боюсь утонуть!

Становлюсь я упрямей, прямее, —

Пусть бежит по колоде вода, —

У старателей — всё лотерея,

Но старатели будут всегда!

1969[150]

ПОСЕЩЕНИЕ МУЗЫ, ИЛИ ПЕСЕНКА ПЛАГИАТОРА

Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, —

Во мне заряд нетворческого зла:

Меня сегодня Муза посетила, —

Немного посидела и ушла!

У ней имелись веские причины —

Я не имею права на нытье, —

Представьте: Муза… ночью… у мужчины! —

Бог весть что люди скажут про нее.

И все же мне досадно, одиноко:

Ведь эта Муза — люди подтвердят! —

Засиживалась сутками у Блока,

У Пушкина жила не выходя.

Я бросился к столу, весь нетерпенье,

Но — господи помилуй и спаси —

Она ушла, — исчезло вдохновенье

И — три рубля: должно быть, на такси.

Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому,

Но бог с ней, с Музой, — я ее простил.

Она ушла к кому-нибудь другому:

Я, видно, ее плохо угостил.

Огромный торт, утыканный свечами,

Засох от горя, да и я иссяк,

С соседями я допил, сволочами,

Для Музы предназначенный коньяк.

…Ушли года, как люди в черном списке, —

Всё в прошлом, я зеваю от тоски.

Она ушла безмолвно, по-английски,

Но от нее остались две строки.

Вот две строки — я гений, прочь сомненья,

Даешь восторги, лавры и цветы:

«Я помню это чудное мгновенье,

Когда передо мной явилась ты»!

1969[151]

* * *

И вкусы и запросы мои — странны, —

Я экзотичен, мягко говоря:

Могу одновременно грызть стаканы —

И Шиллера читать без словаря.

Во мне два Я — два полюса планеты,

Два разных человека, два врага:

Когда один стремится на балеты —

Другой стремится прямо на бега.

Я лишнего и в мыслях не позволю,

Когда живу от первого лица, —

Но часто вырывается на волю

Второе Я в обличье подлеца.

И я борюсь, давлю в себе мерзавца, —

О, участь беспокойная моя! —

Боюсь ошибки: может оказаться,

Что я давлю не то второе