Владимир Высоцкий. Сочинения в 2-х томах - [17]

…Ничего, я им создам уют —

Живо он квартиру обменяет, —

У них денег — куры не клюют,

А у нас — на водку не хватает!

1965[65]

* * *

Перед выездом в загранку

Заполняешь кучу бланков —

Это еще не беда, —

Но в составе делегаций

С вами ездит личность в штатском —

Просто завсегда.

А за месяц до вояжа

Инструктаж проходишь даже —

Как там проводить все дни:

Чтоб поменьше безобразий,

А потусторонних связей

Чтобы — ни-ни-ни!

…Личность в штатском — парень рыжий —

Мне представился в Париже:

«Будем с вами жить, я — Никодим.

Вел нагрузки, жил в Бобруйске,

Папа — русский, сам я — русский,

Даже не судим».

Исполнительный на редкость,

Соблюдал свою секретность

И во всем старался мне помочь:

Он теперь по роду службы

Дорожил моею дружбой

Просто день и ночь.

На экскурсию по Риму

Я решил — без Никодиму:

Он всю ночь писал — и вот уснул, —

Но личность в штатском, оказалось,

Раньше боксом увлекалась,

Так что — не рискнул.

Со мной он завтракал, обедал,

Он везде — за мною следом, —

Будто у него нет дел.

Я однажды для порядку

Заглянул в его тетрадку —

Просто обалдел!

Он писал — такая стерьва! —

Что в Париже я на мэра

С кулаками нападал,

Что я к женщинам несдержан

И влияниям подвержен

Будто Запада…

Значит, личность может даже

Заподозрить в шпионаже!..

Вы прикиньте — что тогда?

Это значит — не увижу

Я ни Риму, ни Парижу

Больше никогда!..

1965[66]

* * *

Есть на земле предостаточно рас —

Просто цветная палитра, —

Воздуху каждый вдыхает за раз

Два с половиною литра!

Если так дальше, то — полный привет —

Скоро конец нашей эры:

Эти китайцы за несколько лет

Землю лишат атмосферы!

Сон мне тут снился неделю подряд —

Сон с пробужденьем кошмарным:

Будто — я в дом, а на кухне сидят

Мао Цзедун с Ли Сын Маном!

И что — разделился наш маленький шар

На три огромные части:

Нас — миллиард, их — миллиард,

А остальное — китайцы.

И что — подают мне какой-то листок:

На, мол, подписывай — ну же, —

Очень нам нужен ваш Дальний Восток —

Ох как ужасно нам нужен!..

Только об этом я сне вспоминал,

Только о нем я и думал, —

Я сослуживца недавно назвал

Мао — простите — Цзедуном!

Но вскорости мы на Луну полетим, —

И что нам с Америкой драться:

Левую — нам, правую — им,

А остальное — китайцам.

1965[67]

* * *

В тюрьме Таганской нас стало мало —

Вести по-бабски нам не пристало.

     Дежурный по предбаннику

     Все бьет — хоть землю с мелом ешь, —

     И я сказал охраннику:

     «Ну что ж ты, сука, делаешь?!»

В тюрьме Таганской легавых нету, —

Но есть такие — не взвидишь свету!

     И я вчера напарнику,

     Который всем нам вслух читал,

     Как будто бы охраннику,

     Сказал, что он легавым стал.

В тюрьме Таганской бывает хуже, —

Там каждый — волком, никто не дружит.

     Вчера я подстаканником

     По темечку по белому

     Употребил охранника:

     Ну что он, сука, делает?!

1965[68]

* * *

Она на двор — он со двора, —

Такая уж любовь у них.

А он работает с утра,

Всегда с утра работает.

Ее и знать никто не знал,

А он считал пропащею,

А он носился и страдал

Идеею навязчивой:

У ней отец — полковником,

А у него — пожарником, —

Он, в общем, ей не ровня был,

Но вел себя охальником.

Роман случился просто так,

Роман так странно начался:

Он предложил ей четвертак —

Она давай артачиться…

А черный дым все шел и шел,

А черный дым взвивался вверх…

И так им было хорошо —

Любить ее он клялся век.

А клены длинные росли —

Считались колокольнями, —

А люди шли, а люди шли,

Путями шли окольными…

Какие странные дела

У нас в России лепятся!

А как она ему дала,

Расскажут — не поверится…

А после дела темного,

А после дела крупного

Искал места укромные,

Искал места уютные.

И если б наша власть была

Для нас для всех понятная,

То счастие б она нашла, —

А нынче жизнь — проклятая!..

<1965 или 1966>

ПЕСНЯ О СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ

Сказал себе я: брось писать, —

     но руки сами просятся.

Ох, мама моя рóдная, друзья любимые!

Лежу в палате — кóсятся,

     не сплю: боюсь — набросятся, —

Ведь рядом — психи тихие, неизлечимые.

Бывают психи разные —

     не буйные, но грязные, —

Их лечат, мóрят голодом, их санитары бьют.

И вот что удивительно:

     все ходят без смирительных

И то, что мне приносится, всё психи эти жрут.

Куда там Достоевскому

     с «Записками» известными, —

Увидел бы, покойничек, как бьют об двери лбы!

И рассказать бы Гоголю

     про нашу жизнь убогую, —

Ей-богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы.

Вот это мýка, — плюй на них! —

     они ж ведь, суки, буйные:

Всё норовят меня лизнуть, — ей-богу, нету сил!

Вчера в палате номер семь

     один свихнулся насовсем —

Кричал: «Даешь Америку!» — и санитаров бил.

Я не желаю славы, и

     пока я в полном здравии —

Рассудок не померк еще, но это впереди, —

Вот главврачиха — женщина —

     пусть тихо, но помешана,—

Я говорю: «Сойду с ума!» — она мне: «Подожди!»

Я жду, но чувствую — уже

     хожу по лезвию ноже:

Забыл алфáвит, падежей припомнил только два…

И я прошу моих друзья,

     чтоб кто бы их бы ни был я,

Забрать его, ему, меня отсюдова!

Зима 1965/66[69]

ПРО ЧЕРТА

У меня запой от одиночества —

По ночам я слышу голоса…

Слышу — вдруг зовут меня по отчеству, —

Глянул — черт, — вот это чудеса!

Черт мне корчил рожи и моргал, —

А я ему тихонечко сказал:

«Я, брат, коньяком напился вот уж как!

Ну, ты, наверно, пьешь денатурат…

Слушай, черт-чертяка-чертик-чертушка,