Владимир - [187]

Шрифт
Интервал

Небо снова прорезала молния — епископ и воевода стояли рядом посреди двора и казались какими-то великанами. Молния была так ослепительна, что на зеленый спорыш даже не упали тени, вокруг ничего не было видно, лишь невдалеке зачернело забытое кем-то ведро с серебристым кружком воды.

— Воевода Хвост! — испуганно воскликнул епископ. — Погоди, о чем толкуешь?

— Ни о чем не толкую, — ответил епископу Волчий Хвост, — а знаю, еще придет в Киев Ярослав, он порвет уставы отца своего.

— А Борис? — спросил Анастас. Воевода склонился к самому уху епископа:

— Бориса не принял даже Ростов, для чего же он, немощный, квелый, Киеву?! Сын василиссы? А чем, чем ныне Византия нам поможет? Да и тебе, епископ, ни с ним, ни с константинопольским патриархом не по дороге…

— О, это так, — согласился епископ. — С патриархом мне не по дороге.

Они подходили уже к воротам, при сверкании молнии за околицей вырисовывались крытый возок епископа, несколько оседланных лошадей, темные фигуры дворян, гридней. Епископ остановился и схватил воеводу за руку:

— Так что же это? Что? Кто теперь сядет на киевском столе? Волчий Хвост помолчал.

— Токмо сын князя Ярополка и царевны, — прозвучал из темноты его хриплый голос. — Святополк сильный, суровый князь, он защитит бояр, людей, церковь.

— Но он далеко, в Польше?

— Ночь темна, ничего не видать, — намекнул Волчий Хвост, — ежели что случится с Владимиром ныне, Святополк до рассвета может быть в Киеве…

— Погоди, воевода, погоди, — не выпуская руки Волчьего Хвоста, сказал епископ. — Святополк католик…

— Князь Владимир умирает, — сурово промолвил Волчий Хвост. — Мы христиане, и католики такожде христиане… Нашей веры на Руси никто не тронет. Да и что вера? Нам нужна сила, а уж за нею Бог.

Молния… У епископа белое, каменное лицо, неподвижные, точно стеклянные, глаза, закушенные губы.

— Ну, епископ, — насмешливо спросил Волчий Хвост, — согласен ли ты благословить Святополка?

Епископ молчал. За краткую минуту, что промелькнула от молнии до молнии, он вспомнил еще одну такую душную ночь под Херсонесом, когда он, предав константинопольского патриарха и ромеев, крался в темноте к стану Владимира и клялся ему в верности и любви…

То, что свершалось в эту ночь, было не ново. Он шел к Владимиру в поисках силы и славы, ныне силы князя Владимира исчерпаны, славу же епископ Анастас добудет только при посредстве Горы и Святополка.

— Я согласен, воевода! — сказал Анастас при нестерпимом блеске молнии и под страшный грохот грома.

7

Владимир уснул. Может, на минуту, может, на час, покой сошел на его усталую душу. Все позабыв, князь отдыхал.

Проснулся он от резкого удара грома над самой крышей терема и блеска молнии, заставившей его открыть глаза.

— Что это? — хотел крикнуть Владимир.

Однако случилось невероятное — князь крикнул, но не услышал собственного голоса — после удара грома за окном, в саду, внизу, в тереме и в палате наступило необычное, какое-то зловещее затишье, а голоса не было. Кругом тишь, безмолвие.

«Почему я не слышу собственного голоса? — подумал Владимир. — Может, опять сердце, голова?!»

Однако сердце билось, хоть и напряженно, но ровно, он видел вокруг себя все — свечу, корчагу с водой на столе, темное окно, ветви за ним, меч и щит Святослава, образ Христа на стене.

Только на душе у него было неспокойно, по-особому тревожно от предчувствия чего-то неминуемого, что неумолимо приближалось и охватывало его.

Владимир даже приподнялся, сел на ложе, протянул руку к корчаге, чтобы выпить воды…

И тогда он почувствовал, как сердце — на долгое, необычайно долгое мгновение — остановилось, напряженно вздрогнуло, забилось, а в голове вдруг поднялся свист, шум.

«Что это? Почему?» — обжигали, как молнии, мысли.

Князь думал не только о сердце и голове, они болят потому, что нет покоя душе…

«Поехал ли Волчий Хвост в поле?» — всплыла одна мысль.

«А зачем приходил епископ Анастас?» — отогнала ее другая…

Мысли возникали и исчезали, путались и нарождались снова.

«Сыновья! Где они? Бояре? А почему тут нет бояр? Где мои воеводы?»

«Нет, у меня никого, никого нет, я остался один, один…»

«И больной, совсем больной».

Взгляд его упал на освещенный свечой образ Христа, и Владимир обратился к нему:

— Воззри же теперь на мя, воззри, ибо ты царь небесный, а я царь земной, и, кроме тебя, мне не к кому обратиться… Воззри, воззри, воззри, Христос, услышь, я тяжко страдаю, я гибну… Ты хочешь меня спасти, сойди с образа, помоги, спаси…

Он долго смотрел на образ, и вдруг — на лике Христа, до сей поры темном, суровом, Владимир заметил что-то похожее на усмешку…

— Ты смеешься?! — воскликнул князь Владимир. — Почему ты смеешься, Христос? Нет, мне мерещится… Ты не можешь смеяться, тебя нет… Какое заблуждение! — застонал он. — Какое страшное заблуждение, ведь ничего, даже Христа, нет…

«Куда пойду? К кому обращусь?» — снова и снова громоздились мысли.

Предслава! Он вспомнил о ней, о своей дочери, которая живет так близко, сразу же за лесом, за стеной, на Горе… Она ведь любит его, как и он ее, не меньше, чем любил когда-то Рогнеду, дочь придет, прибежит сюда, стоит лишь позвать.

Но Рогнеда ушла в небытие, не услышав от него слов любви, с тех пор между ним и Предславой выросла стена — родная дочь стала точно чужой, поздно ее звать, никто, никто не придет к нему в эту страшную ночь.


Еще от автора Семён Дмитриевич Скляренко
Святослав

Роман известного писателя-историка С. Скляренко рассказывает о жизни одного из самых прославленных героев Древней Руси, великого князя киевского Святослава (942–972).Сын знаменитых Ольги и Игоря, великий князь Киевский Святослав вошел в русскую историю как храбрый и честный полководец. Именно ему принадлежит крылатое выражение «Иду на Вы».


Рекомендуем почитать
Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

До сих пор версия гибели императора Александра II, составленная Романовыми сразу после события 1 марта 1881 года, считается официальной. Формула убийства, по-прежнему определяемая как террористический акт революционной партии «Народная воля», с самого начала стала бесспорной и не вызывала к себе пристального интереса со стороны историков. Проведя формальный суд над исполнителями убийства, Александр III поспешил отправить под сукно истории скандальное устранение действующего императора. Автор книги провел свое расследование и убедительно ответил на вопросы, кто из венценосной семьи стоял за убийцами и виновен в гибели царя-реформатора и какой след тянется от трагической гибели Александра II к революции 1917 года.


Агония. Византия

Книги Ж. Ломбара "Агония" и "Византия" представляют классический образец жанра исторического романа. В них есть все: что может увлечь даже самого искушенного читателя: большой фактический материал, динамический сюжет, полные антикварного очарования детали греко-римского быта, таинственность перспективы мышления древних с его мистикой и прозрениями: наконец: физиологическая изощренность: без которой, наверное, немыслимо воспроизведение многосложности той эпохи.


Бунтари и мятежники. Политические дела из истории России

Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.


Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Уроки немецкого, или Проклятые деньги

Не все продается и не все покупается в этом, даже потребительском обществе!


Трэвелмания. Сборник рассказов

Япония, Исландия, Австралия, Мексика и Венгрия приглашают вас в онлайн-приключение! Почему Япония славится змеями, а в Исландии до сих пор верят в троллей? Что так притягивает туристов в Австралию, и почему в Мексике все балансируют на грани вымысла и реальности? Почему счастье стоит искать в Венгрии? 30 авторов, 53 истории совершенно не похожие друг на друга, приключения и любовь, поиски счастья и умиротворения, побег от прошлого и взгляд внутрь себя, – читайте обо всем этом в сборнике о путешествиях! Содержит нецензурную брань.


Юрий Долгорукий

Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.


Русская королева. Анна Ярославна

Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)


Князь Святослав II

О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.


Ярослав Мудрый

Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.