Владимир Раевский - [65]
Юлий внимательно слушал рассказ отца, он что-то хотел еще спросить, но в этот момент коляска выехала на пригорок и внимание путников привлекла необычная картина. Перед их глазами возникло село Богословка. Со двора крайнего каменного двухэтажного дома, принадлежавшего двоюродному брату Владимира Федосеевича, Владимиру Гавриловичу, высыпала людская толпа и хлынула на дорогу. Впереди бежали дети с букетами цветов. за ними в праздничных нарядах шли взрослые…
Первым среди этой толпы Владимир Федосеевич узнал своего двоюродного брата, длинного и худого, такого, каким он был на фотографии. А присмотревшись, увидел и свою бывшую гувернантку, учительницу немецкого языка, мадам Капель. Она, как и в молодости, хромала на правую ногу, опиралась на палку, которую часто подымала вверх, и что-то радостно выкрикивала на немецком языке. Много пережил на своем веку Владимир Федосеевич, но так. как сейчас, никогда не волновался. Дальше ехать не мог, сошел с коляски, пошел впереди нее, чтобы быстрее очутиться в окружении родни и земляков. Он долго не мог ни слова проронить в ответ на их приветствия: волновался. Любовь Федосеевна первой обняла и расцеловала брата, которого едва ли помнила. Она, как и другие, надеялась встретить совершенно старого, разбитого горем старика, а перед ней предстал пожилой, но очень бодрый мужчина. Смахивая слезы радости, Любовь Федосеевна позвала всех в дом. В это время к гостю протолкалась бывшая гувернантка, порывисто обняла своего бывшего воспитанника, шутя спросила по-немецки:
— Мой мальчик, не позабыл ли ты наш последний урок?
— Нет, нет, дорогая мадам фон Каппель, — по-немецки ответил Владимир Федосеевич.
В доме сестра познакомила Владимира Федосеевича с некоторыми встречающими его. Старых он не узнавал, а молодые были ему незнакомы, о них он знал только из писем, а сверстники напоминали о себе, рассказав какой-либо эпизод из тех далеких лет, когда они вместе учились или гуляли.
— Владимир Федосеевич, а помните, как мы с вами в лесу заблудились? — спросил седой мужчина в красной рубахе.
— Как же, помню, помню, — подтвердил гость.
Во время обеда Любовь Федосеевна, вдруг взглянув в окно, увидела во дворе жандарма. Удивилась, вышла к нему.
— Вы к кому? — спросила.
— Извините, мадам, мы из уезда, нам предписано…
— Я вас поняла. Вам предписано наблюдать за нашим гостем? Но вы могли это сделать более деликатно. Я его сестра и смею заверить вас, что мой брат ничего непозволительного не предпримет. Соизвольте удалиться, ежели пожелаете, приходите завтра. Сегодня здесь много гостей…
— Честь имею, — козырнул жандарм и направился к калитке.
Чтобы не омрачать брата, Любовь Федосеевна ничего ему не сказала о жандарме, а для себя уяснила, что, несмотря на амнистию и возвращение брату дворянского титула, за ним продолжают наблюдение. Ей стало жалко брата.
После обеда вместе с родными Владимир Федосеевич направился в Хворостинку. Хотелось взглянуть на могилы родителей, поклониться им. Кладбище было в конце Хворостинки. Говорили о разном, но Владимир Федосеевич мало вникал в разговор: он был весь погружен в прошлое. Он остановился, радостно воскликнул:
— Бог ты мой! Аисты вроде и не улетали.
На крыше старой, покосившейся конюшни в гнезде сидели аисты.
— Сколько же поколений сменилось— А вот в усадьбе, мне кажется, чего-то не хватает. Не пойму, чего же? Но тут же вспомнил и повернулся к сестре, спросил: — А помнишь, вот там, перед окнами кабинета отца, стояла наша «хворостянская Венера»?
Сестра не помнила, была тогда еще маленькой. За нее ответил Владимир Гаврилович:
— Это ты имеешь в виду «колдунью»?
— Какая там она «колдунья»?! А кстати, не нашли ее? Я даже вчера Юлию рассказал о ней.
— А кто и по какой надобности стал бы ее искать? Кому охота возвращать старую «колдунью». Теперь о ней мало кто помнит. Я удивляюсь, что ты о ней не позабыл…
К гостю и сопровождающим его подходили крестьяне и, глядя на Владимира Федосеевича, снимали шапки, приветствовали, приглашали к себе в дом.
Вечером и Раевские, и их близкие знакомые собрались вместе, вспоминали прошлое, рассуждали о днях нынешних. Иногда читали стихи разных поэтов и, конечно, Пушкина, завидуя Владимиру Федосеевичу, что он дружил с великим поэтом. Иногда гость читал свои стихи. Однажды Владимир Гаврилович вышел в соседнюю комнату. Возвратился с журналом «Сын отечества» в руках и, показывая его гостю, спросил:
— Вольдемар, здесь на открытой странице письмо Пушкина к тебе, не помнишь ли, по какому поводу?
Владимир Федосеевич взял журнал, взглянул на беглый пушкинский почерк, пояснил:
— Это было в Кишиневе в 1822 году. Я пригласил его к себе, но внезапно уехал из Кишинева по делам службы. Естественно, он меня не застал дома и оставил это письмо.
В день ареста Раевский велел своему слуге Матвею Красникову, приходившемуся ему молочным братом, упаковать все книги и журналы и вместе с ними отправиться в Хворостинку. Красников исправно все доставил по назначению, в дом Владимира Гавриловича.
Время пребывания гостя в Хворостянке пробежало быстро.
Накануне отъезда Владимир Федосеевич вышел прогуляться и незаметно оказался на кладбище. У могилы отца опустился на колени, взял горсть земли и завернул ее в белый платочек, сунул в карман. А в последний день пришел к ручью Орлик. Кристально чистая родниковая вода, как всегда, располагала к размышлению. Еще в далекой юности он любил бывать здесь, на берегу. А в 1819 году, при последнем посещении, написал:
В сборник русского писателя, живущего на Украине, вошла повесть «Талисман» — о волнующей судьбе портрета В. И. Ленина, взятого советским танкистом на фронт, а затем подаренного чехословацкому патриоту. С портретом великого вождя связаны судьбы людей, посвятивших свою жизнь осуществлению ленинских идей. Рассказы — о подвиге воинов в годы борьбы с фашизмом, а также на историческую тему — о фельдмаршале Кутузове, генерале Остермане-Толстом и др.
В центре произведения один из активных участников декабристского движения в России начала девятнадцатого века Иван Сухинов. Выходец из простой украинской семьи, он поднялся до уровня сынов народа, стремящихся к радикальному преобразованию общества социального неравенства и угнетения. Автор показывает созревание революционных взглядов Сухинова и его борьбу с царским самодержавием, которая не прекратилась с поражением декабристов, продолжалась и в далекой Сибири на каторге до последних дней героя.
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.