Владеющие - [16]

— Ничего, Владимир Владимирович, — мгновенно ответил заворготделом, словно не было суточного перерыва в их общении, — Ой, здравствуйте. Он ничего не говорил о нем.

— Организуй мне звонок, — после длинной паузы сказал Путин и дал отбой.

Скоро в кабинете затренькал телефон спецсвязи. Президент, не спеша, удобнее расположился в кресле, взял трубку.

— И вам добрый день, Михаил Сергеевич. Как здоровье, все ли в порядке? — радушно произнес Владимир Владимирович. И еще после короткой паузы, — Да, вы совершенно правильно поняли, что есть дело. Ну, можно сказать, личного характера. Посоветоваться с вами хотел…. Хорошо… Нет, не здесь. Буду ждать вас в седьмом…. Спасибо. До встречи.

…Из Боровицких ворот вылетел президентский кортеж. В «Мерседесе» матюгался дублер, которого спешно выдернули прямо из сауны, вернее прямо из работницы сауны. Через двадцать минут отставшая от президентского кортежа серая милицейская «Волга» свернула на узкую асфальтовую дорогу, не достигнув пары километров до Барвихи. Тут же впереди «Волги» пристроился невесть откуда взявшийся большой черный джип. Без остановки через предупредительно открытые ворота в глухом заборе машины проехали до задворков скромного дачного поселка, нырнули в подземный гараж неприметного серого здания. Грузовой лифт опустил «Волгу» на тридцать метров под землю в катакомбы седьмого бункера.

Путин отвесил привычный шелабан латексному «полковнику», который возмущенно зажужжал моторчиком, и вышел из машины. С двумя офицерами в штатском он прошел по длинному подземному коридору. Открыл дубовую дверь. Кабинет Главнокомандующего в седьмом бункере стратегической безопасности почти ничем не отличался от кремлевского кабинета, только был гораздо меньше, а вместо окна — огромное панно с подсветкой.

Вскоре в кабинет вошел Горбачев. Они обменялись крепким рукопожатием, прошли к сервированному столу. Что может быть лучше армянского коньяка, бутербродов с икоркой, кружочков лимона для начала трудного разговора.

— Михаил Сергеевич, вопрос весьма деликатный, но я не хочу ходить вокруг да около. Буду искренним. Мне нужна ваша помощь, — после нескольких дежурных фраз о здоровье и о международной ситуации заговорил по делу Путин, — Ко мне приходил один старик, работник кремлевского музея. Назвался Хранителем. Предлагал какой-то чудодейственный камень. Я не имею по этому вопросу достаточной информации. Помогите мне. Вы что-нибудь знаете об этом? Вы встречались с ним?

— Да, — кратко ответил Горбачев и замолчал.

— Ну, и…, - после затянувшейся паузы мыкнул Владимир Владимирович, подумав, — вот же старый лис, то разговорится, не остановить, а тут молчит, как партизан на допросе….

— Извини, Володя, — вытер платком пот с «меченой» лысины Горбачев. Его восковое лицо посерело, а глаза стали страдальческими, — Просто эта тема для меня глубоко личная и очень болезненная. Но я рад нашей встрече и тоже буду предельно искренним. Хранитель приходил ко мне. Я подумал, что он экстрасенс, подобно Кашпировскому или Чумаку. Никому не говорил о нашем разговоре с ним, только Раисе. Хотел у Крючкова выяснить, не опасен ли он, а потом передумал, пожалел старика. Ведь душу бы вытрясли из него там.

— Ну, конечно, — ехидно подумал Путин, — Святая колхозная наивность. Если кто и знал что-нибудь о Хранителе, так это только «Крюк». Да без него и мышь чихнуть в Кремле не смела…

— Через два года старик опять ко мне пришел. К этому времени Раиса уговорила меня попробовать взять в руку Камень, — глаза Горбачева затуманились, — Но алмаз остался холодным, а мне при этом стало так плохо, что я почти его бросил. Старик еле успел подхватить Камень. Больше он ко мне не приходил.

— И это все, что вы знаете о Хранителях и Камнях? — осторожно произнес Путин.

— Так, значит, ты уже знаешь, что Хранителей и Камней несколько, — задумчиво сказал Михаил Сергеевич, — Так, что же ты хочешь от меня услышать?

— Все. Все, что вы знаете об этом, — посмотрел прямо ему в глаза Владимир Владимирович, — И можете считать, что я опять ваш должник. Мне необходимо в этом разобраться до конца. Я спать не могу.

— И Рая последние три года совсем спать не могла, — нараспев проговорил Михаил Сергеевич, — А я ведь знал. Ну, не знал, догадывался. Нет, знал в глубине души. Я же потом спрашивал, искал старика. А мне сказали, что нет никакого музея в Кремле…

— Стоп, стоп, Михаил Сергеевич, — прервал его Путин, — Я чего-то не понимаю. О чем вы догадывались? Когда вы его искали?

— Я искал старика уже после путча. Хотел взять у него Камень. Я в тот момент был готов даже на злую власть. Но старик куда-то пропал. А вот Рая тайком целый год то и дело носила Камень на себе. А мне говорила, что у нее мигрень, давление.

— У нее был камень? — непритворно изумился Путин, — Но откуда? Ей старик дал?!

— Нет. Это был другой камень. Изумруд. Она нашла его в Уфе каким-то образом. У нее ведь в этом городе жили мама и сестра. Она к ним ездила несколько раз одна, без меня. И вот в 1990 году Рая вернулась из Уфы не одна. С ней была такая странная женщина. На вид лет пятьдесят, но спину держала прямо, как балерина, глаза пронзительные, одевалась очень элегантно. Рая сказала, что это ее подруга юности. Они проводили много времени вместе на даче. И это она дала Раисе изумруд. Я точно знаю, потому что однажды заметил в руках этой женщины зеленую шкатулку. Точно такую же шкатулку, только белого цвета, ко мне приносил Хранитель.