Владеющие - [14]

Спустя неделю княжна Дина с Ибрагимом уехали в Европу…

* * *

…Андрей Лугарин, как китайский болванчик, ритмично раскачивал своей вихрастой головой. Туда-сюда, туда-сюда. Так и хотелось после затянувшейся беседы с дядюшкой снова плюхнуться в кровать. Заснуть, проснуться, а ничего не было! Только дурной сон.

Ох, удружил, дядюшка. А ведь как хитер, сначала заинтриговал своими сказочными байками, будто Шахерезада, слово чести взял, что выполню его поручение, а только потом сказал, что придется ехать туда, куда Макар и телят не гонял. Оказывается, нужно мне быть другом и защитником этой татарской княжне. И ладно бы в Москве эту повинность отбывать, так ведь нет, надо тащиться за сотни верст за Волгу в какую-то Уфу, о которой прежде и слышать не слыхивал. И что не жилось этой княжне в Европе?

Тьфу, горько сморщился Лугарин. Ну, старикан, подловил, как карася на опарыша. Нет, какова все же диавольская хитрость у него! Ох, прости меня пресвятая богородица. Но что толку теперь горевать, собираться надо. Дядюшка поспешил распорядиться тройку самых резвых лошадей к вечеру перековать, бричку починить, припасов на дальнюю дорогу собрать. Завтра уже в дорогу. Пожалуй, больше недели скакать придется. И хоть путь не на Кавказ к чеченам, а на Урал — к татарам, но может так статься, что хрен редьки будет не слаще.

Андрей глубоко вздохнул и стал укладывать вещи в дорожный саквояж…

Глава 5 Листок

Уфа. Лето 2003 г.

…Три рюмки крепкой настойки с ароматом луговых трав сделали свое дело. Так хорошо Евгению не было давно, да, пожалуй, никогда. Он пригрелся в черном кожаном кресле, взгляд больших голубых глаз слегка затуманился, крупные мягко очерченные губы заалели, на бледных щеках появился румянец. За приятное знакомство, а потом и за компанию Анастасия Александровна тоже выпила пару рюмок.

Евгений, не отрываясь, смотрел на Лугарину. В полутьме комнаты, казалось, тихо поют ангелы. Нет, это из соседнего здания Башгосфилармонии доносятся звуки утренней репетиции республиканского детского хора. Так чудесно сидеть за столиком близко-близко от этой прекрасной женщины с осиной талией, с оголено белеющим плечом из-под распахнутого ворота парчового халата. Она смотрит огромными сияющими глазами, улыбается, упершись ладонью в щеку. Стоит только протянуть руку, сказать нежные слова, и она твоя…. Ох, черт, что за наваждение… Треклятая старуха…

— Так о чем же вы меня хотели расспросить, Женя? — раздался шепот его собеседницы, поправляющей ворот халата, — О моем возрасте? О моем парфюме? О моих бывших мужьях? Или о моих друзьях? Вот, например, о Мише Булгакове, колдовским романом которого вы до сих пор очарованы. Хотите, я расскажу вам, в каких сладостных муках он писал страницы о Маргарите вот за этим самым столиком, в этой самой комнате, пока я заваривала ему травяной чай, стирала его рубашки? Я расскажу обо всем, но не сегодня, а при следующих наших чаепитиях….

Вдруг Лугарина встрепенулась, обернула голову, молча отодвинула от себя чашку с остывшим чаем, легко встала с кресла и подошла к серванту, в котором, казалось, горела свеча, пламя которой колеблет сквозняк. Приоткрыла дверцу. Евгений невольно вытянул шею, наблюдая, как Анастасия Александровна бережно взяла в руки зеленую шкатулку. Ему почудилось, что весь угол комнаты озарился пульсирующим зеленоватым светом, словно лучи солнца пробиваются сквозь весеннюю листву, которую нежно колышет ветерок.

Старуха на миг замерла, положив пальцы на крышку шкатулки. Она оборотила голову и уставилась на Владимира. В ее взгляде ему почудилась растерянность, даже оторопь. Затем она словно пришла в себя, аккуратно переставила шкатулку в дальний угол серванта, прикрыла дверцу. Ее лицо побледнело, в глазах была тревога. Лугарина подошла к столу, села напротив, раздумчиво сказала:

— То, что я сейчас скажу, весьма важно. Выслушайте меня внимательно, Евгений?

— Да, слушаю. Внимательно, — механически повторил Владимиров. Его мечтательный взгляд сначала приобрел недоуменное, а затем осмысленное выражение. Но далось ему это с невероятным трудом. Булгаков был здесь? Абсурд… Боже, неужели… Чушь… Она его любила… Чудеса…

— Я попрошу вас об одной услуге. Это важное и срочное дело, о котором будем знать только мы с вами, — медленно и негромко заговорила Анастасия Александровна, — Я хочу, чтобы вы помогли мне прочитать один старый документ. Его оставил у меня старинный знакомый. На листе почти выцвели чернила, видны лишь отдельные буквы, да еще письмо было сложено вчетверо, потрепалось на складках. Ну, согласитесь, не в милицию же криминалистам мне нести этот листок? Засмеют. А вы, я знаю, хороший фотограф, владеете различными компьютерными технологиями. У вас вполне получится.

— Конечно, я постараюсь вам помочь, — сказал разочарованно Евгений, правда, подивившись тому, как обыденно употребила в своей речи старуха современные словосочетания. Ему в прежние годы пришлось порыться в архивах при подготовке серии газетных публикаций об истории Уфы, но ничего интересного и романтичного он в этом не почувствовал. Какая там таинственная пыль веков. Просто пыль, и скука смертная.