Вкус любви - [22]

— Вы рассеяны сегодня. — Ясмин Уинтер холодно оглядела девушку с ног до головы и несомненно заметила, как дрожат ее губы. — Может, вам не следует купаться с подопечными?

Джина и забыла, что сегодня день купанья! У ручья-то она и поговорит с Тони.

— Мы пойдем все, — ответила она Ясмин. — На ручье нужен глаз да глаз.

— Здесь просто необходим бассейн. Шеф, конечно, не успел ничего сделать, но вашему-то отцу следовало бы…

— Ручей замечательный. Дети в восторге от него.

— Но можно ли в нем научить плавать?

— Да, большинство детей уже умеет.

— А хорошо ли? Я разговаривала с нашим физкультурником. Сочувствую ему, разве в такой луже обучишь чемпионов!

— Бедняга Тони, без чемпионов никуда…

— А что в этом плохого? — Ясмин так увлеклась своей идеей, что даже не заметила, как Джина назвала физкультурника по имени.

Дети в купальниках и с полотенцами уже нетерпеливо поджидали взрослых. К удивлению Джины, Ясмин явилась в строгом черном купальнике. У нее была превосходная фигура, и черный цвет лишь подчеркивал ее.

Они пересекли японский мостик и подошли к той части ручья, где купались дети. Лишь редкие лучи солнца проникали сквозь густую листву деревьев. Кусты при желании могли служить «кабинками» для переодевания. Вода в ручье приобрела зеленоватую окраску от нависающих над ней деревьев. Из нее выступали песчаные отмели, на которых и резвились малыши, пока дети постарше предпочитали бултыхаться на глубине.

— Вот почему здесь нужен глаз да глаз, — пояснила Джина Ясмин. — Вода затемнена деревьями.

— В обложенном плиткой бассейне не было бы никаких проблем, — отозвалась Ясмин к радости Тони.

Думая, что она выбрала неподходящее место для разговора с Тони, Джина забормотала что-то о том, что в бассейнах не плавают листья, в них не растут камыши, не отражаются горы и небо…

— И нет ужасных комаров, — ответила Ясмин, прихлопнув одного.

Чуть ниже по ручью была самодельная запруда из камней, позволявшая накапливать достаточно воды.

Все случилось так быстро, что даже всевидящие взрослые не заметили бы, как вода потащила маленькую девочку к каменной запруде, если бы Невил не поднял тревогу и не бросился за ней. Из запруды вырвался один камень, и вода устремилась в образовавшееся отверстие. Легонькую Мириам понесло, как веточку. И сам не тяжелый, Невил все же ухитрился удержать ее на краю водопада те несколько секунд, которые понадобились Майлзу, чтобы добежать до них.

Держа Мириам в одной руке и поддерживая Невила другой, Майлз прокричал, чтобы все дети вышли из воды.

Он с любопытством глядел на Невила. Мальчик побелел, видимо, от страха. Но главное было в другом: на нем были сандалии. Значит, он не купался, когда кинулся спасать Мириам. Джина вспомнила их первую встречу, когда она пыталась увлечь его: «У нас есть ручей. Он тебе понравится». И он категорически бросил: «Нет». И только что спас девочку…

Не допускающим возражений голосом Майлз объявил: купания не будет, пока запруду не укрепят еще одним рядом камней и раствором. Детям ничего не оставалось, как вытереться и вернуться через поле в дом.

Их невезение было вознаграждено приглашением мистера Мэрчисона отведать апельсинов в его саду. Насладившись золотистыми ароматными плодами, они забыли обо всем на свете. Мириам полностью пришла в себя, но у Невила все еще кривилось лицо, и Джина с Майлзом обеспокоенно поглядывали на него.

Джина весь день следила за ним, и у нее так и не нашлось времени потолковать с Тони. Ее пристальное внимание к мальчику вызвало раздражение у Ясмин.

— Вы балуете Шелтона, Лейк, к тому же, без толку. Он явно терпеть вас не может.

— Все дело в том, что образ матери…

— Только не это! От такого подхода отказались уже сто лет назад!

— Невил пережил сегодня малоприятное приключение.

— И охотно поверит в это, если вы подскажете.

— Я ни слова ему не сказала.

— Это сделали ваши глаза, ваше повышенное внимание к нему.

Понимая, что это бесполезно, Джина все же вступила в спор:

— Не понимаю вас. Вы против старой доброй трепки, от которой нет никакого вреда, и вы же возражаете против ласкового слова.

— Вы сами себе ответили этим эпитетом «старый».

— Мне кажется, вы не в себе, — покачала головой Джина. — Вы выступаете против физического наказания, но находите удовольствие в душевной пытке.

— Вы недостаточно компетентны, чтобы делать подобные замечания, ибо умеете лишь вытирать слезы и посуду. Это вы запутались, Лейк, проповедуя, с одной стороны, физическое наказание, а с другой — слезливость.

К счастью, обе были достаточно разумны, чтобы прекратить спор, который могли услышать дети, но их отношения остались враждебными.

Проницательный Майлз заметил это и после чая вызвал Джину к себе:

— Послушайте, пора уже немного измениться.

— Почему это должна сделать я?

— Потому что я прошу вас.

— И вы просите, чтобы я была снисходительна с вами? — Она покраснела. — И терпелива?

— Да, Джина.

— Безо всяких объяснений?

— Я уже говорил, что не имею права объяснять…

— И я должна позволить этой… Ясмин третировать меня? — в гневе воскликнула она.

Ее не утешило даже то, что уголки губ шефа дрогнули в улыбке.

Она еще не ложилась в тот вечер, когда закричал Невил — негромко, но испуганно. Джина, оказавшись в спальне за несколько секунд до Ясмин, успела уже обнять его, напевала ему что-то, прижимала его к себе; еще во власти кошмара, малыш не протестовал, но тут появилась Ясмин.