Византийская принцесса - [28]

Сейчас же он охватывал взором большой кусок пейзажа и заключенную в нем женскую фигурку. Принцесса казалась маленькой и хрупкой. Тирант поднял руку, сгибая ладонь лодочкой, и поднес к глазам, и ему стало казаться, что он держит принцессу на ладони, как куколку.

И если бы он мог, он усадил бы ее в красивый ларец и повсюду возил с собой. Он дарил бы ей прехорошенькие крошечные платьица и украшения из бисера и жемчужинок, ибо драгоценные камни были бы слишком тяжелыми для нее. И искусные кузнецы ковали бы для нее золотые ниточки.

«Боже, — подумал Тирант, чувствуя, что пот снова выступает на его лице, — теперь я понимаю, отчего иные великаны так стремятся взять себе в жены обычных смертных дев и с такой любовью о них заботятся!»

И еще несколько минут он ощущал себя великаном, вроде злополучного бедняги по имени Господибожемой, который зачем-то вызвал на поединок непобедимого Тиранта Белого и был им убит. А затем Кармезина подошла к нему вплотную, и Тирант тотчас спешился и склонился перед ней в поклоне.

— Судя по всему, севастократор, ваш отъезд уже решен, — сказала принцесса своим мелодичным голосом.

Тирант поднял голову и встретился с ней глазами:

— Да.

— Красивый был смотр.

— Это был мой первый смотр, ваше высочество, и потому прошу не судить строго.

— Я же сказала, что это было красивейшее зрелище, — повторила она с некоторой досадой.

— Я счастлив, что угодил вам.

— Вы еще больше угодите мне, когда вернетесь с победой.

— Вам нужно лишь подождать, — ответил Тирант. — Я непременно вернусь с победой.

Кармезина прикусила губу, а потом сказала:

— Ведь и Александр Великий был очень молод в пору своей величайшей воинской славы.

— И Ахиллес тоже, — добавил Тирант. — Я вижу доброе предзнаменование в названии города, который нам предстоит освободить.

— Молодость — это большое достоинство, — заметила принцесса.

— Несомненно, — кивнул Тирант. — Молодые люди легче умирают.

Она очень побледнела и пошатнулась, как будто испытала вдруг необоримую боль.

Тирант испугался:

— Что с вами?

— Ничего… Я не хочу говорить о смерти. Поговорим лучше о вас. Есть ли у вас какое-нибудь желание? Сейчас вы можете попросить меня о чем угодно, и вы тотчас все получите, так что ни в чем не будете испытывать недостатка.

— Есть у меня одно сильное желание, — медленно произнес Тирант. — И если бы это желание было исполнено, я не стал бы помышлять больше ни о каких земных благах. Но я не решаюсь высказать его, потому что вы мне откажете. Поэтому прикажите мне говорить, иначе я буду нем, как рыба.

— Вы бестолковы нынче, — рассердилась Кармезина. — Военные приготовления заполнили все ваши мысли, так что вы не в состоянии выражаться ясно! Я ничего не поняла из того, что вы сказали.

— Я лишь сказал, что не желаю говорить до тех пор, пока вы сами не выскажете пожелание услышать то, что я не хотел бы выражать словами.

— По-вашему, мы здесь, в Греции, не умеем разобрать, где право, а где лево? — возмутилась принцесса. — О, нет, севастократор, вам не сбить меня с толку! Уж я-то понимаю ваш язык не хуже любой француженки, хоть и не была во Франции! Чего вам угодно?

— Моя богиня — Доблесть, и я молюсь ей об удаче, — пробормотал Тирант.

— Что ж, а моя богиня — Любовь, и я молюсь ей о свободе! — воскликнула принцесса. — И если бы вы читали Аристотеля, то знали бы, что существуют три вида любви: добродетельная, корыстная и плотская. И те, кто любит добродетельно, довольствуются тем, что обожают предмет своей страсти издалека и ради своей любви стараются стать лучше всех, но никогда своего сердца не открывают. Корыстная любовь начинается с подарков и заканчивается пустым кошельком. А плотская любовь существует ради наслаждения, и для нее ничего лучше нет, чем кровать с надушенными простынями. Лично я нахожу достойными лишь первый и третий вид любви. И потому если вы чего-то от меня хотите, то просите, и я уважу вашу просьбу!

— Вы совершенны, как феникс, и так же мудры, — сказал Тирант.

— Не смейте морочить мне голову! — закричала принцесса. — Что вы взяли за моду — нахваливать мою мудрость, тем самым выставляя меня дурочкой? Приказываю вам немедленно открыть ваше желание!

— В таком случае, моя госпожа, — объявил Тирант, — я прошу у вас в подарок рубашку, которая сейчас надета на ваше тело, чтобы я мог взять ее с собой в сражение. И еще я прошу дозволения снять ее с вас собственноручно, дабы не было подмены.

Кармезина помолчала немного, а потом тихо произнесла:

— Я с радостью отдам вам не только мою рубашку, но и все мои украшения. Однако будет несправедливым, если вы прикоснетесь к тому, чего никто еще не касался, поэтому во второй вашей просьбе вам отказано.

С этими словами она повернулась и направилась обратно к городским воротам, а Тирант, выждав время, чтобы унялось сердцебиение, двинулся туда намного позднее.

Когда он, переодевшись и умывшись, явился в апартаменты принцессы, Эстефания бросилась к нему как к старому другу и принялась болтать. Она хотела развлечь его беседой, но он сторонился этой девицы, поскольку она была дочерью герцога Македонского.

Наконец Эстефания заметила его холодность по отношению к ней и спросила: