Византия - [18]

Пиратский драккар тем временем подошёл на расстояние уверенного полёта стрелы. На его мачте был поднят красный флаг с чёрным вороном, что, по словам Солёного Пса, означало: «Пленных не берём!». Ну так мы и не рассчитывали на милость победителей, если нападавшим удастся взять верх. Сильно рассердились речные бандюганы. Если бы были настроены более добродушно, то могли бы поднять белый флаг с росомахой, означающий: «Грабим дочиста!».

Кстати, никакого чёрного флага с черепом и костями пираты в средние века ни на морях, ни на реках не поднимали, в нынешние времена у него куда более почтенная репутация. Чёрный флаг с «Адамовой головой» поднимают те, кто готов насмерть биться за христианскую веру с её врагами. Делают это редко, ведь поднявшим такой флаг сдаться уже нельзя — это великий позор. Это мне ещё в прошлой жизни объяснили знакомые, увлечённые флотом и морской историей.

Как только драккар приблизился на выстрел, с него в нашу сторону тучей полетели стрелы и болты. Не будь щитов, матросам в коже и стёганках, пришлось бы несладко. Но тут наконечники вязли в прочной древесине. Горный тис ненамного хуже железа будет. Как и дуб, впрочем. Не помогла пиратам и попытка стрелять навесом — сверху тоже щиты прикрывают.

А пока товарищи держат щиты, оба наших лучника и наиболее умелые арбалетчики то и дело стреляют в открывающиеся щели. И довольно метко. Пираты хоть и прикрываются щитами, но они у них сильно поплоше — размером с колесо, вроде тех, с которыми викинги рассекали, фигуру целиком не прикрывают, да и материал, видимо, хуже. Результат налицо. У нас всего пара-тройка раненых, попавших под стрелы или болты, влетевшие в щели между щитами во время стрельбы, а у пиратов то и дело вываливаются из строя не то раненые, не то убитые. Мы с Эрихом из модернизированных арбалетов стреляем быстро — гораздо быстрее матросов-арбалетчиков, и ненамного медленнее лучников. Роланд и Ульрих на другом конце судна от нас не отстают.

Похоже, на нашу частую стрельбу обратили внимание, и на нас сосредоточились несколько вражеских стрелков. Не будь на нас доспехов и кольчуг под ними, мерзавцы прострелили бы нас раз по двадцать, если не больше. А так стрелы и болты либо отскакивают от нашей защиты (в первой же встречной церкви закажу мессу во здравие и долголетие мастера Карла!), либо втыкаются в пробковый жилет и пояс. Вреда особого нет, но торчащие стрелы мешают, приходится обламывать.

И всё же враги нас настигли. Звучит команда кормчего, матросы отставляют арбалеты и верхние щиты, хватаются за оружие, более пригодное в ближнем бою. До пиратов несколько метров, в них летят дротики, причём удачно — несколько-то врагов падают, получив раны разной степени тяжести. Враги в ответ тоже бросают дротики, но щиты прикрывают матросов. Нам, в доспехах, тоже в общем-то по барабану, лишь бы в лицо не попали.

И вот уже с драккара летят кошки, цепляясь за фальшборт «Ундины», пираты быстро подтягивают свою посудину, корабли с треском сталкиваются бортами. Враг бросается на абордаж… Хотя с абордажем у них возникли некоторые сложности. Борт холька выше, чем у драккара, матросам удобно рубить топорами и бить палицами лезущих на судно пиратов. Про тех, кто на надстройках, и говорить нечего, туда с драккара вообще не дотянуться.

Но пираты быстро нашлись, сделав из своих щитов что-то вроде лестницы, по которой можно взбегать на хольк. Так они могут попасть на палубу не все разом, что конечно плюс. Но натиск всё равно сильный, несмотря на то что по приказу Солёного Пса несколько матросов быстро опустили (можно сказать, обвалили) рей, как-то хитроумно его крутанув, так что он зашиб пару-тройку пиратов. Но их коллег это не остановило, мгновением позже около полусотни озверелых бандитов ворвались на палубу. Закипело побоище, кровища, вопли раненых и умирающих, ругань на немецком…На форкастеле больше делать нечего, надо помочь матросам. Командую Эриху, и мы, последний раз разрядив арбалеты по прыгающим на хольк пиратам, бросаемся на палубу. Успеваю заметить, что на ахтеркастеле то же самое делают Роланд с Ульрихом и кормчий, бросивший руль.

Всё, отвлекаться некогда, на меня бросается здоровый, как сейчас говорят на Руси, ражий мужик в коже и рогатом шлеме, замахиваясь секирой. Вот это замах! Так, наверно, и доспехи прорубить можно. Наклоняюсь, пропуская секиру над головой, прямым ударом меча пробиваю вражеский доспех из варёной кожи, вгоняя клинок в живот недовикинга, провернув его там, выдергиваю с разрезом.

Отличный клинок сковал папа моей Беатрис! Противник с воем спотыкается, падает на колени, вывалив наружу окровавленные кишки, пытается дотянуться до меня секирой, но опять промахивается, загнав её в палубу рядом со мной, и падает, суча ногами и обдавая меня смрадом продуктов жизнедеятельности. Бу-эээ!

Но разглядывать поверженного противника некогда, на меня уже нападают сразу двое. Хм, двое из ларца, одинаковых с лица. Они и правда похожи и фигурой, и прикидами, только вооружены по-разному. У одного окованная железом палица, у другого меч. Тот, что с палицей, наносит могучий удар по моему щиту со Святым Януарием, щит выдержал, но явно пошёл трещинами. Это плохо. Второй, с мечом, пользуясь тем, что его напарник отбил щит немного в сторону, попытался проковырять во мне дырку своей железкой. Отбивая его клинок своим, бью врага ногой по его ноге. Поверьте, удар со всей дури сапогом из твёрдой кожи, обшитым стальными пластинками — это очень больно. Не сабатон, конечно, но тоже более чем чувствительно.