Витебский вокзал, или Вечерние прогулки через годы - [66]
21 августа. Звонок из Минска - сообщение: меня утвердили членом комиссии по работе с молодыми, членом Совета при Бюро пропаганды. Ка-а-кие должности!
4 сентября. Вдруг заметил, что уже не только мальчишки, но и солидные люди проходят по новому мосту через Витьбу. Строительство еще не окончено и официальное открытие впереди. Но выглядит довольно красиво. Витебск – еще и город мостов! Из нашей с Носовским песни: "Витебск – над Двиною, как птицы, мосты. Витебск - вновь со мною, любимая, ты, с каждым днем светлей хоровод огней над рекой моей…"
5 сентября. Читал в архиве документы об открытии Второе Белорусского драматического театра - БДТ-2. Среди гостей, приехавших на торжество, зарегистрирован министр просвещения Латвии Ян Райнис. Великий латышский поэт в этот день - 21 ноября 1926 года - был в Витебске, сидел в президиуме, поздравлял молодой коллектив.
20 сентября. Уже в третий раз со мной рядом в поездке по республике Владимир Наумович Межевич. Один из старейшей белорусских писателей, когда-то корреспондент "Известий", он в будущем году отметит семидесятилетие. Родился недалеко от Орши, в деревне Криуша. А по соседству, в Яковлевичах, был секретарем комсомольской ячейки. Вспоминал, чем занимались в те дни: ликвидация неграмотности, строительство дорог. С этим милым интеллигентным человеком был уже вместе в Ивацевичах, Пинске, а вот сейчас встретились в Гродно, будем вместе выступать перед читателями. В лесу под Гродно, где мы гуляли после выступления в заводском профилактории, Владимир Наумович среди многих других эпизодов рассказывал, как в далекой Сибири, где отбывал срок репрессированный литератор, был лесорубом, бригадиром, мастером, главным инженером, директором леспромхоза.
Вспоминал имена многих писателей, с которыми давно знаком и часто встречается. Назвал и Лагина, автора "Старика Хоттабыча". А Лазарь Иосифович Лагин родился в Витебске в начале века. Здесь прошли детские годы, потом, когда мальчику было лет пять-шесть, семья перебралась в Минск. Там и теперь живут его родственники и, по словам Межевича, Лагин должен скоро приехать на какой-то юбилей дяди. Владимир Наумович обещал написать мне, переговорив с Лагиным о Витебске, уточнить его настоящую фамилию (ведь мы все привыкли к знаменитому псевдониму).
25 сентября. Записываю ранним утром в поезде Гродно-Москва. Позвонил ему сразу, когда приехал - 19. Никто не ответил, но я решил, что просто воскресный день - куда-то уехали за город а может, на своей моторке укатил-уплыл по Неману. Стояли теплые дни. Гулял по Гродно. Подходил к дому Элизы Ожешко. Закрыты двери в музей. Закрыто писательское отделение, которым руководит Быков. Никто на мой звонок не ответил и на следующий день. Подумал: может, теперь Быков вообще отключает телефон, чтобы скрыться от назойливых звонков. И только посреди недели, в среду, вдруг услышал в трубке знакомый голос. И вместо приветствия прочел ему: "В это утро сирое, через кровь и муки голосом Василия вдруг земля аукнет…". - "Откуда ты звонишь? - спросил он. - Из Гродно? А я только приехал из Ушач. Звонил тебе, но твой витебский телефон не отвечал. Надо увидеться! Ты выступаешь по Бюро? Когда свободен?" Но этого я не знал, расписание выступлений было перенасыщенным (постаралась организатор), и, конечно, я не мог высказывать неудовольствие, ибо, как сказал кто-то остроумно (кажется, Бородулин): "Выступает па Бюро - маеш медзь і серабро!". Василь рассказал, что ездил на родину в Ушачи к маме. Перевозил ее к сестре Валентине. А маме уже 81. Договорились, что я позвоню ему или он мне в гостиницу, когда будет ясность (перерывы между выступлениями). Но оказалось, что почти каждый день по 5 выступлений, и так до вечера пятницы, да и там последнее выступление - в 19 часов в общежитии мясокомбината.
- Ничего, - успокоил Быков, - и в пятницу после 20-ти тоже хорошее встречное время…
Вышел из лифта - Василь уже сидит на диванчике возле дежурной, ждет. Мы обнимаемся. И он сразу:
- Не раздевайся, пойдем.
- Куда?
- Где-нибудь посидим.
- Давай лучше здесь… Я и сухое приготовил, и яблоки. (Мы уже вошли в мой номер).
Он машет рукой на сухое, предлагает спуститься в ресторан.
- Но там такой грохот, мы не сможем разговаривать. А я хочу тебя слушать без сопровождения оркестра.
Василь наконец соглашается, принимает какое-то компромиссное решение, исчезает и минут через пять появляется с бутылкой болгарского коньяка "Поморие", захватив там же в буфете на 8-м этаже порцию какого-то мяса и хлеб. Сидим втроем. Третий - давно мечтавший о встрече с ним Владимир Mежевич. Правда, его сидение чисто символическое, потому что старый писатель после инфаркта, перенесенного еще в 69-ом, в рот не берет ни капли. Но гляжу - Межевич не выдерживает:
- Я всегда восторгался Вашим мужеством, Василий Владимирович! - говорит он и вдруг залпом осушает рюмку. Идет нащупывание общего (для троих) русла разговора. Владимир Наумович вспоминает свои 20 лет в ссылке…
- Вы должны, Вы обязаны об этом написать! ~ говорит Быков.
- Но я - больной человек…
- Так не обязательно 20 томов - напишите один, ну надиктуйте в конце концов кому-нибудь. И не надо беллетристики. Оставьте просто документ для Истории. Меня удивляет, даже возмущает то, как вы все относитесь к своим 20-ти вычеркнутым годам. О них должны знать люди!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знатокам и любителям, по-старинному говоря, ревнителям истории отечественных специальных служб предлагается совсем необычная книга. Здесь, под одной обложкой объединены труды трех российских авторов, относящиеся к начальному этапу развития отечественной мысли в области разведки и контрразведки.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.
Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.