Виртуализированный мир капитализма - [95]

Этими моментами является небезразличность деятельности – ее чувственная наполненность. Такая деятельность всегда является деятельностью по меркам истины, добра и красоты. В этом смысле ее целью всегда является идеальное. На наш взгляд, отличительной чертой таких эмпирических форм коммунизма является то, что, в отличие от отчужденного труда, идеальное – совершенное в своем роде, наиболее соответствующее своему понятию по Платону, которое, по Гегелю, находится в ведении эстетики, а не логики, и идеальное в своем другом, традиционном для философии значении, как относящееся к «миру идей», в конечном счете эмпирически совпадают как предмет и цель деятельности. То, что идеальное (Ideelle) и идеальное (Ideale) – это не одно и тоже, очень важно, но не менее важно как одно становится другим, важны те условия, при которых Ideelle и Ideale совпадают. Идеальное, таким образом, выступает и как отражение (представление, выражение) материального в материальном – деятельное отражение объективной реальности, и как идеальная цель деятельности, с которой она должна сообразовываться, и как эстетический идеал. В этом заключается важнейший момент преодоления разделения труда, его отчужденности от идеального во всех смыслах слова, и самоценность деятельности вне зависимости от того, что именно делается.

Вторым важнейшим определением коммунистической деятельности, как мы уже много раз отмечали выше (эмпирических родов коммунизма), является свобода. В классовом обществе свобода почти исключительно возможна лишь в сфере производства идеального, во всяком случае, только для этой сферы производится общественное пространство и возможность для свободы, поэтому именно в этой сфере встречаются формы эмпирического бытия коммунизма. Но именно способ материального производства определяет эту свободу, в смысле, ставит для нее предел, определяет как условия для нее, так и бытие безусловной свободы.

Здесь следует отметить, что неверно было бы утверждать [7], будто бы идеальный и материальный моменты человеческой деятельности равноправны в труде как таковом и, уж тем более, на уровне деятельности общества как целого, и что они в принципе могут быть таковыми в обществе, где отсутствует разделение труда. Конечно же, идеальный момент присутствует в любой деятельности как момент целеполагания, если только целеполагание не лежит за пределами этой деятельности (для работника, который только продает рабочую силу, его собственная цель вовсе не совпадает с целью производства), но дело тут в другом. Во всяком случае способ производства материальной жизни определяет способ производства идеального. И с этим приходится считаться.

Это важно в практическом плане, потому что, хотя идея и становится материальной силой, когда она овладевает массами, сама она есть результат осознания материальных сил в процессе их действия (результат взаимодействия материального с материальным). Другими словами, чтобы изменить способ производства идей, нужно изменить способ производства материальной жизни. Только так, а не наоборот. Наоборот ничего не выйдет. Материалистическое решение основного вопроса философии превращается, таким образом, в проблему производства коммунизма.

Например, сколько бы мы сейчас не пропагандировали диалектику (то есть действовали идеально), она не станет от этого обыденным мышлением, а производство диалектического мышления пока так и будет кустарным, если так можно выразиться, делом. Эта кустарщина, конечно, очень важна, и от нее во многом зависит будущее. Но мы должны понимать, что диалектически мыслящие люди не будут массовым продуктом при таком, как сейчас, способе производства материальной жизни и соответствующем ему способе производства сознания. Например, религия как форма общественного сознания не отомрет, пока не изменится способ производства материальной жизни.

На наш взгляд, Ильенковское определение идеального [8] достаточно для общего решения основного вопроса философии, где нужно этот переход одного в другое просто отметить и зафиксировать. Но такое общее понятие об идеальном важно, но не достаточно для решения проблемы становления коммунистической чувственной деятельности. Для проблемы коммунизма, далеко выходящей за пределы философии и вообще всех отдельных форм общественного сознания, нужно не просто зафиксировать направление перехода материального в идеальное, но и выдвинуть идеи по практическому совершению этого перехода. И тут очень важны частные идеи на этот счет. Важны идеи по формированию тех или иных эмпирических форм коммунизма, так как всегда не все материальное в одночасье переходит во все идеальное, а всегда – в каких-то особенных формах. Важны, например, такие идеи, как у Макаренко: «Любовь – это обычное ДЕЛО, которое нужно правильно организовать».

Царство свободы – тотальный коммунизм, характеризуется, если так можно выразиться, сдвоенностью способа производства материальной жизни, а потому и только потому производства способа производства идеального во всеобщественном масштабе. Общественное сознание может определять общественное сознание, только определяя общественное бытие. Таким образом только и можно организовать производство идеального как достояния всех и каждого. Причем, последнее нельзя понимать как нечто отдельное от целостного человека, как какое-то идеальное вообще, а только как момент будущей деятельности материального человека в материальном же мире. Дело заключается именно в сознательном производстве целостного человека – универсально действующего, чувствующего, думающего. Такая деятельность, вне зависимости от того, что именно делается, будет осуществлением коммунизма и будет подлинно-эстетической деятельностью, деятельностью по производству будущей свободы, будущего целеполагания, будущей чувственности. По большому счету, это предполагает, что любой труд должен быть с прицелом не на нынешнее идеальное, а на будущее идеальное – должен быть производством и идей, и идеала.