Виноватых нет - [11]

В голосе гостьи звучали истерические нотки. Или близкие слёзы. Папа, наверное, это тоже слышал. Он сказал:

— Мне жаль, что ничем не могу вам помочь. Хотя, если вы подумаете надо моими словами…

— Да-да, — зло перебила девушка. — Я слышала уже, что мои сказки — это не литература. Но хочу на прощание рассказать историю… Одного астролога пригласили принять участие в научной конференции. Он сдуру согласился, а когда приехал, выяснил, что туда собрались ученые-астрономы со специальной целью: доказать в очередной раз всему человечеству, что астрология — не наука. И его позвали, оказывается, в качестве мальчика для битья. Чтобы пинать на глазах у почтеннейшей публики. Как вы это любите…

Папа молчал. Гостья вздохнула и продолжила:

— Ему это все, конечно, не понравилось. Но ехать обратно было по какой-то причине нельзя. Вероятно, дорога уже оплачена организаторами — ну, как водится, нужно отработать. В первый же день за завтраком мудрый астролог громко сказал неодобрительно разглядывающим его астрономам: «А знаете ли вы, господа, что астрология — вовсе не наука?» Господа опешили. Они-то рассчитывали сами эту фразу твердить дружным хором на протяжении трех суток, с утра до ночи, чтобы заезжему гостю, колдуну проклятому, было больно и обидно. «А что же это такое, если не наука?» — спрашивают они наконец. «Астрология — это искусство», — объявил астролог. И тогда астрономы расслабились, обрадовались, стали подсаживаться за его столик, знакомиться, хлопать по плечу.

Она говорила пренебрежительным тоном, и в нём слышалось — вот такие вы, «серьёзные люди». Папа никак не комментировал. Я представила, как он стоит, сложив руки на груди и прислонившись к косяку. И смотрит внимательно, без улыбки. Не дождавшись реакции, писательница продолжила:

— Никакого публичного избиения так и не получилось. Напротив, астрономы то и дело подкарауливали гостя в темном коридоре и, смущенно озираясь по сторонам, просили составить гороскоп — им и членам их семей. Потому что если астрология не наука, а искусство — значит, вполне можно ученому человеку ею пользоваться. Это вроде как в кино ходить или книжку читать. Ничего страшного. Вдохновившись этим примером, спешу вас заверить: то, чем занимаюсь я, конечно же, не литература. Совсем не литература. Ни в коем случае не литература. Упаси Боже. Так, искусство.

Последние слова она произнесла горько и устало. Сейчас папа должен сказать: «Ваша точка зрения тоже имеет право на существование». Но он ответил:

— У вас жуткая каша в голове. Литература и искусство не существуют отдельно друг от друга. Откройте словарь и посмотрите. Вы ищите для себя уловки, отговорки, чтобы не внять голосу разума. И таким образом, просто зря тратите время. Свое и тех, кому приходится вашу банальщину читать. Потом, когда станете старше, вы сами увидите…

— Я никогда не стану старой! Никогда не стану взрослой в этом вашем смысле! — закричала гостья. — Никогда я не назову себя старухой! Пусть у меня лучше язык отвалится! Теперь я понимаю, почему мои сказки не хотят публиковать! Из-за критиков, из-за тех, кто разбирает чудеса на кусочки, стремясь докопаться до внутренностей, их истинной сущности, разобрать, разложить по полочкам, чтобы был порядок. Из-за тех, кто считает себя стариками. Из-за таких, как вы!

Хлопнула дверь, и всё стихло.

— Крут у тебя папаша-то, — с восхищением сказал Игорь-я. — Как он эту дуру отбрил!

— Почему дуру?

— Она верещит, как поросёнок. Разве так говорит тот, кто прав?

По коридору к нам шёл папа, грохоча жесткой подошвой туфель по паркету. Даже не переобулся! А я, между прочим, вчера пол мыла!

Игорь-я тоже услышал шаги и вскинул растерянные глаза. Мои глаза! С совершенно телячьим беспомощным выражением. Неужели я так же смешно выглядела, когда не знала, что делать?

— Ничего, — прошептала я. — Справимся. Давай.

Папа вошел, и я встала. Для отца — поднялся какой-то нескладный парень. Он кивнул мне и оглянулся на Игоря-меня.

— Это Сельцов. Мой одноклассник, — легкомысленно произнёс Игорь-я.

Боже, что за тон!

Папа внимательно посмотрел на меня-Сельцова и протянул руку:

— Юрий Иванович.

— Игорь, — ответила я.

В его рукопожатии чувствовалась уверенность и сила, но при этом — аккуратность и уважение. Не знала, что всё это можно передать из ладони в ладонь и всего за несколько секунд.

— Рад гостю, — доброжелательно сказал отец. Если я приведу домой медведя, отец так же заинтересованно улыбнётся и предложит чаю. Или мёда — что там медведю предлагают?

— Папа, — продолжил Игорь-я. — У нас тут спор возник. Вот он хочет написать фантастический роман про парня и девчонку, которые поменялись телами. А я ему говорю, что это избитый сюжетный ход. Одних фильмов на эту тему снято тысячу штук.

— Ну-ка, ну-ка, — папа сел на диван напротив меня. — Расскажи, это интересно.

— Интересно? Но про это ведь тысячу фильмов сняли?

— В хорошей книге главное — не опорная точка сюжета, а персонажи. Картонные они или живые. Если читатель поверит в твоих героев, будет совершенно неважно, какое фантастическое допущение ты взял.

— А как же сюжет?

— Сюжет, конечно, должен быть непротиворечив, логически выстроен от экспозиции и до кульминации… Я понятно объясняю?