Виноватые и правые - [14]

— Что это за Паточка? — спросил я ее.

— Как что? Известно что: Патка, так Патка и есть! Я ведь знаю, зачем она к вам приходила.

— Почему же ты знаешь?

— Да как не знать? Я уж и раньше слышала, что она к исправнику с объявлениями бегает, а тут, как к нам-то пришла, так я у дверей послушала.

— А ведь подслушивать-то не годится.

— Знаю я, что не годится; попу каждый год на духу каюсь; и он говорит, что грех. Да, видно, так уж человеком повелось: отсохни мой язык, если я в пост молочного когда лизну! Рассыпли передо мной золотые горы — пальцем не дотронусь! — А тут не стерпеть!

— Ну, так что же за человек эта Патка?

— Какой она человек! Патка — Патка и есть! Да как это вы ее не знаете? А еще другой год в городе живете!.. Это Крючихина дочь… вот что домишко-то на Форштате. Мужа, говорит, жаль ей, а врет все: на что он ей? Как бы и век его не было! Она еще в девках с Алексеем Ивановичем, с Онучиновым, сволочилась; Алексей Иванович ее и одел, а то бы где ей в этаких платьях, да в платочках ходить! За коновала-то ее старуха силой выдала. А этот коновал — пьяница, сущий разбойник: за ним много дел бывало Как свадьбу-то играли прошлого лета, через неделю после Петрова дня, так коновалу-то ссыльный Лещевский записку прислал, что Патка с Алексеем Ивановичем живет; за большим столом и читали ее; смешно, говорят, таково все описано… а самой мне тогда не довелось быть. Да и после Патка к Алексею Ивановичу на завод хаживала… я сама видала. Коновал-то однажды сам поймал ее на заводе, да оттуда через весь город на Форштат сквозь строй прогнал: гонит ее, а сам изо всей силы двумя вениками хлещет такое было прочестье![22] Такого сраму я от роду не видывала. Так вот они голубки-то какие сизые! А опять вот на той неделе в пятницу Крючиха-та свои имянины справляла, а она с солдатом Ивановым живет; так Иванова-то позвала, а он привел еще старшого, да ефрейтела Чаплина. Ну, и коновалу как тут не быть! Тот опять тут Патку до полусмерти избил… по всему Форштату содом слышали. А на другой день, будто, коновал по волостям ушел, рано утром. Это оне-то говорят. А по-моему, тут дело неладно. Да после этаких побоев стала ли бы я с объявлениями бегать!.. Пропал, так и черт с ним. Это не я ведь одна говорю: весь Форштат этак же шушукает.

— Что же такое шушукает?

— А что дело неладно, что недаром коновал пропал. Да я и сама в воскресенье на рынке кого-кого из деревенских не переспросила, а все говорят: нигде не бывал. А из ихней деревни Алешка Горюнов, приятель его — такой же пьяница — сказывал, что он с имянин хотел домой воротиться, да не бывал… и на Васильевиче нет. Вот помянете меня, что будет следствие!.. Я не знаю, чего исправник-то смотрит? Дурак, так дурак и есть: ему бы только на баб глазища выворачивать! Десятский Дятлев, что дежурит у него, сказывал, что Патке он говорит: «Не беспокойся, придет, а мне дела нет!»

— Так не солдаты-то ли эти тут?..

— Нет, нет! Не такие это люди! Ныне и простые-то солдаты не то, что прежде: сами знаете, бывал ли хоть один под делом каким?.. Посмотрите, как по вечерам по улицам гуляют! Точно господа… тихо таково выступают… выфантывают!.. У многих свои шинели есть… тонкие… Да то еще простые солдаты, а тут… Первой старший: даром, что таким гвардейцем глядит, а смирнее всякого теленка. И команда вся его любит, и начальство довольно. Другой — Чаплин — ефрейтель: недаром и он начальником сделан! Этот и вина-то, кажется, не пьет. Как можно, чтобы такие люди!..

— Ну, а Иванов?

— И Иванов тоже первого сорта солдат. Как бы худ был, так команда не сделала бы хлебопеком! От этого, так и слово-то редко услышишь, а не то, что…

— Так кто же?

— А кто их знает! Только не эти: этим не суметь!

— Да не Крючиха ли с дочерью?

— Нет, нет! Где им! Посмотрели бы вы на коновала-то! Ведь такого здоровяка не только в городе, так и во всем уезде другого не найти. Здоров Афанасий Васильевич, да и тот ему в подметки не годится. Разве не поднесли ли чего? Да и то нет: не согрешу, грешница. Куда им с ним деваться! Да уж как-нибудь доберусь я!..

— Как же ты доберешься?

— Да как-нибудь надо. До другого до чего допытывалась, а то этакой оказии не разузнать!..

Факты и соображения, сообщенные мне моею кухаркой, заставили меня задуматься. Я должен был отправиться в уезд по одному важному делу, и возвратился в город через несколько дней. В городках, подобных тому, в котором я служил, вести о приезде и выезде чиновников распространяются с неимоверною быстротой. Едва успел я выбраться из повозки и разобраться с своим багажом, как явился ко мне полицейский солдат с пакетом и двумя арестантками. Одна из последних была Паточка. В пакете же заключался акт полицейского дознания, приблизительно, следующего содержания:

«С некоторого времени до сведения уездного исправника начали доходить темные слухи об исчезновении крестьянина В… у деревни Высокой, по ремеслу коновала, женатого на незаконнорожденной дочери таковой же, по проззванию Крючихи, Клеопатре, Александра Иванова Шерстяникова, имевшего по сему случаю обычай, прибыв в город, приставать у вышепоименованной тещи своей, по прозванию Крючихи. Почему уездный исправник и приступил к секретному дознанию о вышеупомянутом исчезновении крестьянина Шерстяникова, и оказалось: 26 истекшего мая крестьянин Шерстяников, пришед в г. В., по случаю имянин тещи своей Елены Петровой по прозванию Крючихи; у коей в то время, а с которого именно числа не упомнит, проживала уже жена Шерстяникова незаконнорожденная Клеопатра Егорова, пристал, по обычаю, у тещи своей. Сия последняя позвала в гости состоящего с нею в преступных отношениях рядового в… команды внутренней стражи Терентия Иванова Иванова, который привел с собой той же команды старшего унтер-офицера Якова Алексеева Клеопатрова и ефрейтора Илью Ильина Чаплина, в бытность коих в доме незаконнорожденной по прозванию Крючихи произошел сильный шум, но отчего — неизвестно; а потом они ушли: Клеопатров и Чаплин перед вечерней или в исходе четвертого часа; Иванов же пробыл до вечера. Никаких знаков насилия на них не замечено, равно как и того, пьяны ли они были. На другой день, рано утром, Шерстяников, якобы, ушел неизвестно куда. — Вследствие сего уездный исправник, производя деятельные розыскания, дознал, что утром 27 мая Шерстяников никуда не проходил; почему и сделан был в доме незаконнорожденной, по прозванию Крючихи, внезапный обыск, причем никаких знаков не найдено. Спрошенные же вышеупомянутая Крючиха и дочь ее, а жена Шерстяникова, Клеопатра Егорова, подтвердили вышеписанное с таковою лишь отменою, что зять первой из них, а муж последней ушел неизвестно куда, пояснив, что шум произошел от бития Клеопатры Егоровой мужем ни с чего. При произведенном же вслед за тем осмотре двора и огорода оказалось, что позади последнего находятся два неизвестные бугорка, насыпанные, в виде могил, вновь вырытою землею. При разрытии сих последних, при понятых, в них оказался пополам рассеченный человеческий труп. В одном из них, находящемся к северо-востоку, оказалась голова с верхнею частью туловища, т. е. с грудью и частью живота в одной рубахе, при жилетке, но без шапки; напротив же того в другом бугорке найдены ноги с нижнею частию живота в холщовых портах и в обыкновенных крестьянских, несколько поношенных сапогах».