Вино в потоке образов. Эстетика древнегреческого пира - [20]
В стране сатиров роль у пиршественной посуды вполне определенная: она помогает совмещать и смешивать удовольствия.
Вино любви
Игра, которую чаще всего вспоминают в связи с симпосием, которой Афиней посвятил половину одной из своих книг и которая также часто изображается на сосудах, – это игра в коттаб.[174] Тексты не дают нам о ней столь точных сведений, как того хотелось бы; не противореча друг другу, они упоминают различные связанные с ней практики, исходя из которых можно сделать заключение о ее основных чертах.
67. Краснофигурная ойнохоя, m. н. художник Фиала, ок. 440 г.
Игра состояла не в том, чтобы выпить вино, а в том, чтобы плеснуть им по какой-либо цели. Это, скорее, упражнение на ловкость, а не на способность держать равновесие, ловкость пирующего заключается в твердости глаза и броска, для этого нужна правильная постановка руки, как указывает своему другу персонаж одной комедии:
А.
В.
Правильный бросок кроме всего прочего требует от игрока умения изящно и ловко выгнуть запястье Художники уделяли много внимания этой детали, руки играющих в коттаб и в самом деле похожи на руки флейтистов [24, 41].·
Формы, которые принимает эта игра, различаются в зависимости от выбранной мишени; иногда в ее роли выступают шляпки желудей, плавающие в емкости, наполненной водой и помещенной среди симпосиастов; нужно попасть вином по этим корабликам и утопить их. Иногда целятся по диску, расположенному в горизонтальном равновесии на вершине высокого шеста; вино сбивает диск, который с грохотом падает на нечто вроде розетки, закрепленной посередине шеста. В текстах мы встречаем лишь намеки на второй тип игры; он также известен по некоторым изображениям, в числе прочих по изображению на ойнохое [67], где мы видим сидящую женщину с чашей в руке, она смотрит на цель, напротив нее – юноша, который держит разливательную ложку.[176]
68. Краснофигурпая чаша; Аполлодор; ок. 490 г.
69. Краснофигурный псиктер; Евфроний; ок. 520 г.
Другой вид мишени известен нам исключительно по изображению на чаше Аполлодора [68].[177] На нем мы видим пирующих, которые целятся по мишени, расположенной под ручкой чаши, – место, которое иногда занимает кратер [9]. Эта цель состоит из плоского блюда, над которым, удерживая равновесие на вершине маленького треножника, возвышается птица с фаллосом вместо головы. Надпись на блюде KOTABOS не позволяет усомниться в природе игры. Мишень оригинальна; это не просто диск, а птица-фаллос – фантастическое существо, уже встречавшееся нам в кругу сатиров [26],[178] – она подчеркивает эротический характер этой игры.
Играющий, который готовится плеснуть по намеченной цели несколькими каплями вина, провозглашает нечто вроде посвятительного тоста; он посвящает бросок любимому. Так, обнаженная полулежащая женщина [69][179] по имени Смикра – «Малышка» – совершает бросок вином, посвящая его Леагру: Un tande latasso leagre, может статься, эта надпись на дорийском диалекте напоминает о сицилийском происхождении игры; она гласит: «Тебе, Леагр, я посвящаю эту (полную чашу)». Также на гидрии [70][180] изображены две полулежащие женщины, чьи жесты характерны для коттаба; у той, что слева, приоткрыт рот и она говорит: soi tendi euthumidei, «Это тебе, Евтимид».
Эти два примера хорошо показывают, что коттаб есть нечто большее, чем просто упражнение в ловкости. Какую бы форму он ни принимал, речь идет о том, чтобы, верно прицелившись, нарушить равновесие предмета: будь то диск, расположенный на шесте, или плавающая в жидкости шляпка желудя. Потеряв равновесие, предмет опрокидывается или падает с грохотом – и это является знаком удачи в любви. Нарушение равновесия является как бы материальным выражением нерешительности, охватывающей влюбленного перед предметом любви. В игру вовлекается любовный партнер: во всеуслышание, словно для того, чтобы приобщить к игре всех присутствующих, объявляется имя человека, которого добиваются, целясь по мишени. Этот жест всегда имеет адресата, нам нередко встречаются сосуды с надписями, указывающими его имя.
70. Краснофигурная гидрия; Финтий; ок. 520 г.
71. Краснофигурный стамнос, m. н. Копенгагенский художник, ок 480 г.
72. Краснофигурная чаша; в манере Аполлодора; ок. 490 г.
Сам Дионис увлекается этой игрой, судя по изображению на сосуде, где мы видим его в компании с Гераклом [71].[181]· Бог вращает чашу на пальце, и мы читаем надпись, идущую от лица вдоль руки, как если бы он ее произнес: toi tende, «Это тебе». Слева сатир-виночерпий, заканчивает обращение: Lykoi, «Люкосу»; это имя известно и по другим надписям.[182] Возглас человеческий, слишком человеческий; художник приписал Дионису слова своего современника, спроецировав человеческое поведение на мир богов.
На другой чаше[183] [72] мы видим анфас играющего в коттаб, он повернут лицом к тому, кто рассматривает изображение, и будто бы обращается к нему. Надпись
