Вино поцелуев - [52]

— Вы больше не можете уклоняться от ответа на предложение, которое я сделал вам на днях. Сколько бы вы ни прятались от меня, вам придется дать на него ответ. Итак, я жду, и можно ли придумать более романтический антураж для этой сцены? Мы в окружении зарослей бугенвиллеи, а невдалеке, в патио, плещется вода в маленьком фонтане.

Левой рукой он снова поднес сигару ко рту, а Лиза зачарованно проследила за движениями его руки, потому что есть что-то притягательное и чувственное в манере испанцев курить. Впрочем, в этом мужчине все было притягательным и чувственным — его взгляд, рот, грация его тела.

— Вы отдаете предпочтение этой части сада, не так ли? — Ароматный дым вышел из его высоко вырезанных ноздрей. — Вон там — виноградная лоза, там — Пан в мантии, бог несчастья. Густой аромат можжевельника, заросли сладкого перца, свисающие рдяные плоды на стенах дома, маленькие башенки по углам замка. Подумайте о том, что одно слово — и все это может стать вашим, навсегда. Это и все остальное.

— И вы! — Она перебила его соблазнительные речи. — Прежде всего вы, сеньор, и уж вы постараетесь, чтобы я об этом не забывала. Мне придется расплачиваться…

— Да еще какой монетой! — В его глазах вспыхнула опасная угроза, угроза непредсказуемого действия. — Если уж мы сводим счеты, хорошо, давайте говорить начистоту. Вы считаете, что вам придется за это расплачиваться, я так понимаю, верностью и самой собой. Я прав?

— Да. — Она слегка покраснела. — Вы можете жениться без любви, но уж женщину вы не упустите. Жена должна будет исполнять свой супружеский долг, и если она чем-нибудь посмеет запятнать ваше имя, не сомневаюсь, что вы сломаете ей шею, а со всеми этими ступенями в вашем саду, которые спускаются к морю, всегда можно будет сказать, что она оступилась и упала.

— Ага, значит, вы считаете меня жестоким негодяем? Вы в самом деле думаете, что я так храню старинные испанские обычаи, что заблудшую жену буду наказывать самым жестоким образом? — Дым кольцами плыл вверх над его головой, за плечом у Леонардо цвела ветка пурпурных соцветий, он мрачно смотрел Лизе в лицо. Наконец наклонил темную голову, и в глазах его мелькнул страшный злой огонек. Он окинул ее взглядом, словно уже представляя в роли жены и своей собственностью. Он не мог относиться к жене иначе, Лиза чувствовала это.

— Итак, вы считаете, что я отменный образчик испанской жестокости, да? Впрочем, несколько смягченной налетом благовоспитанности — как железная рука в бархатной перчатке. — Он зашелся тихим издевательским смехом. — Так вот почему вы не соглашаетесь выходить за меня замуж, теперь все понятно. Вы боитесь, что однажды можете мне изменить, а я за это, разумеется, сломаю вашу прелестную шейку.

— А разве нет? — Слова сами сорвались с ее губ.

— Ну конечно, — ровно сказал он. — Я рад, что вы оказались достаточно проницательны, чтобы не обманываться на мой счет, потому что женщине, разумеется, не стоит вступать в брак с закрытыми глазами. Разве что она так отчаянно влюблена в мужчину, что ей все равно, что с ней будет, лишь бы быть с ним вместе. Но к вам, я так понимаю, это не относится, да, Лиза? Ну что ж, я рад, что наш брак будет скорее деловым соглашением, чем…

— Но я еще не говорила, что согласна выйти за вас замуж, — перебила его Лиза, и сердце ее учащенно забилось. — Я еще не решила, что отвечу на ваше предложение, и не намерена…

— Не решили? — Он бросил окурок сигары на землю и сделал шаг к ней. Потом еще один, еще, пока наконец Лиза не оказалась прижатой спиной к стенке. — Дорогая моя, вам нет нужды так отчаянно защищаться. Впрочем, ваша защита возбуждает мое любопытство — интересно было бы узнать, чего вы боитесь больше — моих поцелуев или моего гнева?

— Не смейте ко мне прикасаться! — Она стала хватать белые и темно-красные цветки, которые созвездиями окружали ее, словно хотела прикрыться ими, как щитом. Но они были слабыми и хрупкими в ее руках, такими же, как она сама. Она чувствовала, как лепестки опадают, как она срывает и мнет их, и пришла в ужас от собственного варварства, от своего бездумного панического вандализма. Ее не удивило, что Леонардо презрительно скривил губы, стоя перед ней. Дон Темный Ангел… дьявол и спаситель… ведь она не стояла бы здесь, если бы он не вытащил ее тогда из моря.

— Значит, теперь я должна отдать долг за позавчерашнее спасение? — яростно спросила она. — Я так и думала, что этим кончится, когда вы стали говорить о том, что пора сравнять счет.

— А почему бы нет? — протянул он. — Вы у меня в долгу, а раз мне все равно нужна подходящая жена, так зачем мне искать ее где-то еще, разве я не прав?

— Но есть же Ана — она испанка и была готова, до моего приезда… принять ваше предложение руки и сердца. И графиня ее любит…

— И Чано тоже, — перебил он и так близко подошел к Лизе, что она разглядела ангельский профиль на золотом медальоне у него на смуглой груди, в распахнутом вороте голубой шелковой рубахи. Она явственно видела завитки волос, чувствовала запах мыла, которым он, видимо, мылся. О боже, она знала, что он человек безжалостный, однако все ее чувства были в смятении перед его непобедимым мужским обаянием. Вот он, любовник другой женщины, которая сейчас далеко от него, а Лиза здесь, совсем рядом, не в силах сдержать биения своего сердца. Она чувствовала, что сердце у нее куда-то проваливается, потом снова поднимается и начинает пульсировать прямо в горле.