Вино мертвецов - [29]
– Друзья мои! Все сюда! Сегодня мы отмечаем крупное событие! Кхик-хек-хок-кха-кха!
Он кашлянул и изрыгнул целый рой ночных мотыльков, забивавших ему горло.
– Первый раз в истории человечества и мировой цивилизации мы, стражи порядка покойников, выражаем благодарность и уважение нашим товарищам, стражам порядка живых! Кхек– хок-хе-хе!
Собравшиеся прервали оратора бурными, продолжительными аплодисментами и одобрительным гулом.
– Но прежде чем открыть этот чудесный памятник, – продолжал он, – я должен выполнить прискорбный долг. Наш дорогой друг Лароз Ашиль был коварно захвачен и зверски растерзан подонками из общей могилы. Придет час, и мы отомстим за его смерть. А пока я имею честь возложить на славные останки нашего героического товарища Лароза Ашиля… Кхок-кхе-кхум!
Он шумно высморкался. Раздвигая толпу, к сцене вышли два легаша в парадной форме. Присутствующие обнажили головы. Легаши несли блюдо, на котором покоились славные останки героического товарища Лароза Ашиля: толстая, белая, волосатая задница. На левой ягодице виднелась сделанная недоброжелательной, но, бесспорно, умелой рукой татуировка: мстительное “Смерть мусарне!” большими синими буквами. На заднице еще пупырилась гусиная кожа. Лысенький сошел со сцены и запечатлел звучный поцелуй меж двух ланит. А затем возложил туда же полицейскую медаль за особые заслуги: два скрещенных зонтика под шляпой-котелком на лазурном фоне. Задница зарделась от гордости. Последовала минута молчания.
Наконец оркестр заиграл туш. С памятника стянули покрывало, и всеобщему взору открылся ажурный, компактный, зелененький уличный писсуар. Своей свежестью и легкостью он был похож на птицу, которая лишь на мгновение опустилась на землю, но не сложила крыльев и готова вот-вот улететь. Публика взорвалась аплодисментами, раздались крики: “Месье супрефекту – ура!”, и самый старый легаш на всем кладбище подошел к лысенькому и от имени всех собравшихся произнес складный благодарственный спич. А в заключение, приглашающе указав на зеленое сооружение, сказал:
– Честь торжественного открытия предоставляется вам, месье супрефект!
– Ни в коем случае! – сказал супрефект. – Вам и только вам, дорогой друг!
– Нет-нет, прошу вас, месье супрефект! – сказал легаш-ветеран. – Умоляю! Окажите честь!
– Я, право, очень польщен! – сказал супрефект.
Он подошел к сооружению и под звуки “Марсельезы” – особенно выразительно прозвучало “К оружию, народ!” – расстегнул ширинку… Секунда, другая… все застыли в ожидании. Оркестр повторил: “К оружию, народ!” И… снова ничего.
Супрефект удивился, нагнулся, сунул руку, пошарил… и выпрямился с криком:
– Мать честная! Я позабыл его в других, фланелевых штанах!
Собравшие были разочарованы, но несколько легашей тут же подбежали к лысенькому, предлагая свои услуги:
– Мой, мой, господин супрефект! Попробуйте мой! Он вам отлично подойдет! Мой будет в самый раз!
– Возьмите лучше мой! – предложил и Тю-лип. – Добротная вещица, первый сорт! В отличном состоянии! Моя супруга уверяет, что другого такого нет на свете, а уж она, праведница, видит Бог, в этом деле толк знает!
– Нет! – чуть не плача, сказал лысенький, перемерив все по одному – Вы очень любезны, но… нет ли размера поменьше? Мне до вас далеко…
Договорить он не успел. В могилу ворвалась и, протаранив толпу, добралась до зеленого домика какая-то лихая тетка.
– Фернан! Фернан! – вопила она, размахивая сморщенной штуковиной, похожей на дохлого слизняка. – Опять ты его забыл! Я нашла, когда пошла мыться!
– Да здравствует Республика! – крикнул Тюлип.
– Да здравствует супруга супрефекта! – загалдела толпа.
Супрефект поймал штуковину на лету и стал старательно ее прилаживать. Все затаили дыхание. Оркестр опять заиграл припев “Марсельезы”, и вдруг…
– Проклятье! – взвыл супрефект, воздевая руки к небу. – Мне наставили рога! Это не мое!
– Кору жует народ! – внезапно прогремел, приводя в дрожь всю могилу, басистый голос. Тюлип его узнал, а легаши стали в страхе расползаться как тараканы, тетка же подхватила юбку и ну бежать со всех ног, обманутый супруг за ней. – Чтоб я сдох! Поссать тебе слабо? Слабо торжественно открыть этот несчастный писсуар? Да будь я проклят, сейчас возьму да открою вместо тебя… и плевать на простату! Во!
– Спасайся, кто может! – закричал Тюлип.
В могилу хлынули ревущие струи мочи, смывая и унося все на своем пути; воздух пропитала чудовищная вонь, засверкали молнии, а гром загрохотал, затрещал, заревел так, словно стотысячное стадо пьяных коров рожало брыкливых телят. Легаши тонули бесшумно и безропотно, словно покоряясь неминуемой судьбе; какой-то мирно прикорнувший в уголке скелет проснулся и что есть сил, мощными гребками поплыл по зловонному течению, писсуар отделился от земли и тоже поплыл, рядом с ним несся в бурном потоке вырванный из рамы портрет президента Республики, и несколько несчастных легашей цеплялись за его края.
– Во! Во! – гремел могучий бас. – Получай, что хотел! По вкусу тебе, ну и ладно! И правильно! Погань и мерзость! Ненавижу их всех! Ненавижу! Меня от них тошнит!
– Ах ты, старый козел! – выкрикнул Тюлип и хлебнул вонючей жижи.
Пронзительный роман-автобиография об отношениях матери и сына, о крепости подлинных человеческих чувств.Перевод с французского Елены Погожевой.
Роман «Пожиратели звезд» представляет собой латиноамериканский вариант легенды о Фаусте. Вот только свою душу, в существование которой он не уверен, диктатор предлагает… стареющему циркачу. Власть, наркотики, пули, смерть и бесконечная пронзительность потерянной любви – на таком фоне разворачиваются события романа.
Роман «Корни неба» – наиболее известное произведение выдающегося французского писателя русского происхождения Ромена Гари (1914–1980). Первый французский «экологический» роман, принесший своему автору в 1956 году Гонкуровскую премию, вводит читателя в мир постоянных масок Р. Гари: безумцы, террористы, проститутки, журналисты, политики… И над всем этим трагическим балаганом XX века звучит пронзительная по своей чистоте мелодия – уверенность Р. Гари в том, что человек заслуживает уважения.
Середина двадцатого века. Фоско Дзага — старик. Ему двести лет или около того. Он не умрет, пока не родится человек, способный любить так же, как он. Все начинается в восемнадцатом столетии, когда семья магов-итальянцев Дзага приезжает в Россию и появляется при дворе Екатерины Великой...
Ромен Гари (1914-1980) - известнейший французский писатель, русский по происхождению, участник Сопротивления, личный друг Шарля де Голля, крупный дипломат. Написав почти три десятка романов, Гари прославился как создатель самой нашумевшей и трагической литературной мистификации XX века, перевоплотившись в Эмиля Ажара и став таким образом единственным дважды лауреатом Гонкуровской премии."... Я должна тебя оставить. Придет другая, и это буду я. Иди к ней, найди ее, подари ей то, что я оставляю тебе, это должно остаться..." Повествование о подлинной любви и о высшей верности, возможной только тогда, когда отсутствие любви становится равным отсутствию жизни: таков "Свет женщины", роман, в котором осень человека становится его второй весной.
Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.
Почти всю жизнь, лет, наверное, с четырёх, я придумываю истории и сочиняю сказки. Просто так, для себя. Некоторые рассказываю, и они вдруг оказываются интересными для кого-то, кроме меня. Раз такое дело, пусть будет книжка. Сборник историй, что появились в моей лохматой голове за последние десять с небольшим лет. Возможно, какая-нибудь сказка написана не только для меня, но и для тебя…
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.