Вино богов - [7]

От такого пренебрежительного отношения многие из них (особенно колдуньи) не выдержали долгого ожидания и покинули Королевство, а по пути обратно со злости накладывали заклятия на дороги, деревья и мосты. Мало того: редкий алхимик удерживался от того, чтобы не плеснуть дрейксида — кошмарного зелья, от которого змеи и ящерицы превращались в драконов, — в пруды и канавы, где, естественно, расплодилась уйма всяческой ядовитой мерзости.

Седрик втайне радовался такому обороту дел, так как это давало ему возможность нагрузить солдат заданиями под завязку, да и королю скучать не приходилось: ему приходилось то и дело отправлять кандидатов в рыцари сражаться с чудовищами покрупнее.

Вот так прошел год и еще один день. Войско преобразилось до неузнаваемости. Бонифация стали за глаза называть «веселым» королем, и пошли слухи о том, что скорее всего в Хрониках он будет именоваться не Бонифацием Грозным, как полагали прежде, а Бонифацием Жизнерадостным. Седрик при дворе был — сама учтивость и галантность, а на поле боя — сама неустрашимость и задор. И всюду, куда бы ни забрасывала его судьба, он был очень доволен собой. Он даже бороду жевать перестал, и они с королем крепко подружились. А Аматус набирался ума-разума и подрастал — точнее сказать, подрастала половинка Аматуса.

На ту пору желающие занять четыре вакантных места при дворе стали появляться крайне редко. Немалую роль в этом сыграли те самые пилигримы, странники и иже с ними, через которых Седрик в свое время разослал весть. Теперь они, люди по определению неглупые, всякому встречному втолковывали, что топать в Королевство — напрасный труд. Между тем на стене, окружавшей королевский замок, теперь неусыпно дежурили дозорные, и когда на западной дороге, что вела к Мосту Тысячи Лиц, показались четверо незнакомцев с зеленым флагом (а это означало, что как минимум один из них — кандидат на вакантную должность), оглушительно взревели фанфары и зазвонили колокола.

А поскольку соискатели не появлялись уже не меньше месяца, их прибытие, которое месяцев десять назад наверняка осталось бы незамеченным, в этот день вызвало некоторый интерес. Более того — король оказался в замке — с Аматусом, по обыкновению. На месте был и Седрик, часок-другой в неделю уделявший таки обязанностям премьер-министра. Как правило, в эти часы он занимался заполнением каких-нибудь простеньких документов или отправкой писем с напоминаниями о необходимости поторопиться кое-каким вассалам, уклоняющимся от принятия непростых решений.

И поскольку случая для помпезных торжеств давно не выпадало, четверо странников были препровождены в замок в окружении почетного эскорта гвардейцев.

Стоило принцу Аматусу услышать шум и гам, как он выразил страстное желание взглянуть на парад. Ну а поскольку Бонифаций был нисколько не против того, чтобы хотя бы притвориться исполняющим обязанности короля, то и король, и принц, и премьер-министр поспешили в тронный зал, дабы там ожидать прибытия процессии.

Все придворные, кто услышал колокола и фанфары, сбегались в тронный зал в ожидании развлечения. Жизнерадостность Бонифация и мудрое руководство Седрика оказали благотворное влияние на вельмож, и теперь они отучились коротать свой досуг в интригах и предвкушениях кризисов.

Только-только Бонифаций успел усесться на трон, а Седрик — встать позади него, а придворные только-только успели напустить на свои физиономии высокомерные выражения (кроме Аматуса, конечно, — этот улыбался широченной полуулыбкой, просто-таки сгорая от нетерпения, так ему хотелось поскорее увидеть парад), как в зал вошел первый гвардеец из почетного караула.

Четверо копейщиков выстроились по бокам от вассала, который нес королевский штандарт с вышитыми на нем Рукой и Книгой. Седрик не без удовлетворения отметил, что шагают гвардейцы в ногу, держатся прямо и торжественно и что сапоги, копья и триолеты у них в образцовом порядке. А еще больше он порадовался, когда король Бонифаций незаметно пожал ему руку.

За четверкой копейщиков последовало четверо будущих рыцарей, пока еще не посланных на испытания. Их шпоры весело звенели, плюмажи на шлемах грациозно покачивались. Как подобало особам такого ранга, будущие рыцари были разодеты во все цвета радуги. Ткани дорогих одежд изящными складками ниспадали из прорезей их камзолов, и шлемы у всех были разные, только перья плюмажей одинаковые — черные, как положено.

А за будущими рыцарями в тронный зал вошли соискатели.

И сразу стало ясно, что занять место при дворе желает не кто-то один из них. Прежде всего внимание присутствующих привлек высокий широкоплечий мужчина с солидным брюшком, темными волнистыми волосами до плеч, аккуратно подстриженной бородой в форме лопаты, красноватым лицом (что говорило либо о том, что он много времени проводит на воздухе, либо о том, что он изрядный выпивоха, либо о том и другом вместе), большими блестящими зелеными глазами и полными красными губами. Выражение физиономии у этого человека было такое, будто он готов в любой миг запеть песню или весело расхохотаться. Одет незнакомец был в кожаный камзол до колен, потертые легинсы, тяжелые сандалии. На голове у него красовалась квадратная шляпа — в таких ходили странствующие ученые. Из дорожного мешка высовывалось горлышко реторты и какая-то деталь небольшого перегонного куба, из чего можно было заключить, что он — алхимик. Аматус радостно заурчал и шепнул отцу: