Вино богов - [8]

— Хороший дядя.

Бонифаций и сам не удержался от улыбки. За алхимиком следовала дама — судя по всему колдунья, каких еще поискать надо. Волосы у нее были не седые и засаленные, а белые, как снег, густые и чистые, как у светловолосого малыша. Глаза у нее были такие же большие, как у алхимика, вот только казались темными колодцами, потому что у них не наблюдалось ни белков, ни зрачков, ни радужек. Казалось, будто сама ночь живет в глазах колдуньи. Кожу ее покрывали крошечные мягкие чешуйки, похожие на змеиные, бело-голубоватые, словно снежное поле в сумерках в январские морозы. Из-под верхней губы виднелись безукоризненно белые клыки. Голубоватая кожа так обтягивала скулы и подбородок, что казалось, они ее вот-вот проткнут. Платье на колдунье было традиционное — длинное, черное, но в отличие от бесформенных хламид других колдуний, старавшихся скрыть свои уродливые тела, у этой колдуньи платье облегало фигуру и при каждом шаге отливало радужными бликами. А фигура у колдуньи была такая, что любая молодая женщина могла позавидовать. Погляди мужчина только на ее фигуру — он бы ее мигом возжелал.

На фоне колдуньи и алхимика остальных двоих можно было бы не заметить, но именно на них-то взгляд и задерживался дольше, будто было в них что-то такое, чего сразу не разглядишь. Девушка лет шестнадцати могла быть либо простолюдинкой, одетой чуть богаче, чем подобало бы, либо, наоборот, — богачкой, нарядившейся под простолюдинку. Ее скромное платье, некогда сшитое из белого льна, стало серым от множества стирок и странствий по пыльным дорогам. Такой же вид имела и шерстяная шаль. Ни худышкой, ни толстушкой назвать девушку было нельзя. Волосы ее цветом напоминали старое дерево, выкрашенное под орех. Прямые и густые, они падали до талии девушки, и если у нее была тетка, она наверняка в свое время втолковала ей, что волосы — это ее главное украшение. Бледная, с редкими маленькими веснушками кожа, серые, как штормовое море, глаза. Девушка озиралась по сторонам так, словно никогда прежде не бывала при дворе, не знала, что это такое, а потому не понимала, надо ли восхищаться.

Взглянув на мужчину, идущего следом за девушкой, всякий бы поначалу решил, что это слуга, так как на нем был выцветший поношенный плащ, в котором можно было спокойно улечься и остаться незамеченным на осеннем поле — похоже, там этот незнакомец большей частью и спал, или на грязной дороге — а похоже, он шагал как раз по таким дорогам. Приблизительно такого же цвета была и остальная одежда. Лицо мужчины скрывала широкополая шляпа, и если плащ его можно было приблизительно назвать сероватым, то шляпа тогда была, пожалуй что, коричневатая.

Между тем как раз он почему-то наиболее долго задерживал на себе любопытные взгляды. Первое, что бросалось в глаза, так это то, что роста он был необычайно высокого — намного выше своих спутников, а второе — то, что передвигался он как-то странно, неровно. Не исключено, что широкий плащ скрывал какие-то уродства, но между тем в движениях великана чувствовались сила и стремительность. И наконец, внимание на себя обращало то, что скрывалось в тени широкополой шляпы, — не лицо, а какая-то серая железная маска, испещренная белыми, коричневыми и красными линиями.

Наверняка на поясе у него висела уйма оружия, и эти догадки подтвердились: полы плаща незнакомца распахнулись, и изумленным взорам предстали меч, палица и три кинжала таких внушительных габаритов, что все просто ахнули.

— На этом человеке не меньше тридцати фунтов железа, — вырвалось у Седрика, — и у него неровная походка и, похоже, горб, и все же я бы поставил на него, если бы он побежал наперегонки с любым из юношей в Королевстве. А еще я готов поспорить, под плащом у него широченная портупея с двумя огромными пряжками и обоюдоострый топор.

Король Бонифаций кивнул:

— Прошел год и еще один день со времени… несчастного случая?

Седрик на миг задержал дыхание.

— О да, ваше величество, это так. Вы правы. Именно о таком сроке часто говорится в сказках. Полагаю, нас ждет нечто необыкновенное.

Аматус свои впечатления выразил вслух. Он пальчиком указал на гостей и сказал:

— Хорошие… страшные… хорошие… страшные.

Бонифаций с опозданием прижал ладонь к губам сына и шепотом велел ему молчать. Наступила долгая пауза, а потом алхимик и девушка весело рассмеялись, а колдунья улыбнулась краешком губ, а Седрику показалось, что странный незнакомец в плаще и шляпе тоже коротко хохотнул, хотя… только много лет спустя Седрик поймет и напишет об этом в «Хрониках» — самых достоверных документах, откуда нам известно о тех днях, — то был единственный раз, когда он видел, как смеется этот человек.

Тут и придворные решили, что можно посмеяться, и даже гвардейцы с трудом сдерживали улыбки, но все же сдерживали и этим доставили невыразимое удовольствие Седрику. Гвардейцы сопроводили гостей к трону. Как полагалось в таких случаях, алхимик возложил зеленый флаг к ногам короля.

Бонифаций улыбнулся гостям:

— Очевидно, хотя бы некоторые из вас прибыли сюда для того, чтобы просить о должности при дворе.

Алхимик низко поклонился: