Виннету. Сын вождя - [93]

– Конечно, – ответил я, улыбаясь и пожимая его руку. – Буду брать пример с вас и скоро стану таким, как Сэм Хокенс.

– Гринхорн надумал сравниться с самим Сэмом Хокенсом! Напрасный труд! Шансов примерно столько же, как у земляной лягушки стать оперной дивой. Я бы…

Однако тут с хохотом вмешался Дик Стоун:

– Постой, помолчи, старый болтун! Вы только послушайте, что он тут наговорил! Будь я Шеттерхэнд, не потерпел бы, чтобы меня то и дело обзывали гринхорном!

– Не потерпел бы? Но он и в самом деле гринхорн!

– Чепуха! Кому мы обязаны жизнью? Сто лучших вестменов, вместе со мной и с тобой, не смогли бы сделать того, что он совершил вчера. Он защищает нас, а не мы его, поэтому прекращаем смеяться над парнем! Если бы не он, не сидеть бы тебе, старый болтун, сейчас здесь с поддельными волосами на голове!

– Что ты сказал? Мой парик – это поддельные волосы? А ну-ка, повтори! Это самые настоящие волосы, можешь проверить.

Сэм сдернул парик и протянул его Стоуну.

– Убери! Оставь себе этот скальп! – засмеялся Дик.

– Как ты его назвал? Ну уж от тебя не ожидал! Ты сам как был гринхорном, так им и остался. Дьявол, никто не ценит старика Сэма! Никчемные людишки, я презираю вас и пойду лучше к своей Мэри, посмотрю, как она там.

В сердцах махнув рукой, Хокенс вышел из комнаты.

На следующий день возвратились разведчики, преследовавшие кайова. Они донесли, что последние удалились, не сделав ни одной остановки. Таким образом, напрашивался вывод, что враждебных действий от них пока не ожидалось.

Наступили дни покоя, но для меня это было время, полное деятельности. Сэму, Дику и Уиллу было по нутру гостеприимство апачей, и они очень неплохо отдохнули. Хокенс был ежедневно занят исключительно верховыми прогулками на Мэри, которая, как он сам выразился, обучалась «тонкостям искусства» и привыкала к особенностям его езды.

Валяться на медвежьей шкуре времени не было. Виннету принял меня в свою «индейскую школу». Мы часто совершали далекие поездки, во время которых я должен был упражняться во всем, что касалось войны и охоты. Мы много блуждали по лесам, и благодаря этому я прошел превосходную школу разведчика. Виннету проводил со мной настоящие «полевые занятия». Часто он прятался от меня и давал мне задание разыскать его. Он делал все возможное, чтобы замести следы, а я старался их найти. Как часто скрывался он в густом кустарнике или стоял в водах Рио-Пекос под прикрытием свисающих ветвей, наблюдая, как я его пытаюсь найти! Он обращал внимание на все мои ошибки и показывал, как я должен поступать, что делать и чего избегать. Это было великолепное обучение, в котором он участвовал с такой же охотой, с какой я был его учеником. К тому же ни одна похвала не сорвалась с его уст, как не коснулось моего слуха и то, что мы подразумеваем под «порицанием». Мастер ловкости и проворства, столь необходимых в жизни индейца, он был великолепным мастером преподавания.

Сколько раз я возвращался домой разбитый и усталый! Но и тогда мне не было покоя. Я хотел выучить язык апачей и брал в пуэбло уроки. Два учителя было тогда у меня и одна учительница: Ншо-Чи обучала меня наречию мескалеро, Инчу-Чуна – языку льянеро, а Виннету – диалекту навахо. Все эти языки были родственны между собой и не обладали обилием слов, поэтому мои занятия проходили весьма успешно.

Бывало так, что мы с Виннету не сильно удалялись от пуэбло, и тогда в наших походах принимала участие и Ншо-Чи. Она искренне и горячо радовалась, когда я правильно выполнял задания.

Как-то раз, находясь в лесу, Виннету велел мне куда-нибудь уйти на три четверти часа. Вернувшись и не найдя их на старом месте, я должен был пуститься на поиски Ншо-Чи, которая великолепно умела прятаться. Я отошел на значительное расстояние, выждал назначенное время и возвратился назад. Следы обоих ушедших были вначале довольно четкими. Но затем отпечатки ног индианки внезапно терялись. Я, правда, знал, что у нее исключительно легкая походка, но земля была мягкая, и след, безусловно, должен был сохраниться. Но я не находил ровно ничего – ни одного помятого или сорванного растения, хотя как раз на этом месте все поросло густым и нежным мхом. Только отпечатки ног Виннету были ясно видны. Однако меня это не касалось, потому что я должен был искать не апача, а его сестру. Он наверняка находился поблизости, чтобы втайне наблюдать за моими ошибками.

Я снова и снова кружил в поисках, но не находил никаких примет. Непременно должны были остаться следы, ведь здесь ни одна нога не могла коснуться земли, чтобы мягкий мох не выдал ее присутствия. Коснуться земли? А что, если Ншо-Чи ее вообще не касалась? Эта догадка придала мне энтузиазма.

Я внимательно исследовал следы Виннету: они были глубоко вдавлены, гораздо глубже прежнего. Не перенес ли он свою сестру на руках? В конце концов задачу, которую он поставил передо мной и которая, на его взгляд, была очень сложной, я разрешил, предположив, что Виннету перенес Ншо-Чи на руках.

Самое главное теперь – установить, в каком направлении скрылась индианка. Искать ее по следам на земле не имело смысла, и я обратил внимание на другие признаки. Виннету, неся сестру на руках сквозь кусты, безусловно, должен был оставить сломанные ветки. Я шел дальше по следам индейца, но главное внимание обращал не на них, а на окружающие меня заросли. И в самом деле, временами мне попадались надломленные веточки кустов и смятые листья. Раньше, когда Виннету прятался один, всего этого я не замечал.