Виннету. Сын вождя - [92]

– Вот почему мы видели тебя с…

Он с трудом пытался подобрать слово, но я поспешил ему на выручку:

– С захватчиками вашей земли?

– Мой брат сам признался. Значит, он делал это, чтобы стать богатым. Ты действительно думаешь, что богатство делает счастливым?

– Да.

– Ты ошибаешься. Золото принесло индейцам несчастье. Из-за золота бледнолицые прогоняют нас с наших земель, заставляя кочевать с места на место, пока мы не умрем. Золото – это наша смерть. Брат мой, не ищи его!

– Мне нужно вовсе не золото!

– Но ты сам признался, что ищешь счастье в богатстве.

– Я так сказал, но богатство – это не только золото. Это и мудрость, и опыт, и здоровье, и честь. Человека делают богатым милость Всевышнего и уважение людей.

– Уфф! Так вот ты о чем! Так какое богатство выбрал мой брат?

– Последнее.

– Божья милость? Значит, ты очень настоящий, праведный христианин?

– Не мне судить. Богу виднее. Я просто стремлюсь стать таким.

– А нас считаешь язычниками?

– Нет. Вы почитаете Великого Духа и не поклоняетесь идолам.

– Брат мой, не говори со мной о своей вере и не пытайся меня в нее обратить. Я не хочу тебя потерять. Все происходит так, как говорил Клеки-Петра. Возможно, твоя вера самая истинная, но индейцам ее не понять. Если бы христиане не убивали и не преследовали нас, может быть, мы смогли бы со временем понять ее, вникнуть в то, о чем говорит ваша священная книга и ваши священники. Обреченные на смерть не в состоянии поверить, что религия убийц есть религия любви.

– Ты должен различать религию и тех ее приверженцев, которые только говорят о ней, но нарушают заветы.

– Так говорят все бледнолицые. Они называют себя христианами, а поступают не по-христиански. У нас есть бог Маниту. У него есть единственное желание, чтобы все люди были добрыми. Я стараюсь быть добрым – значит я христианин и, несомненно, лучше тех белых, кто думает не о ближних, а о собственной выгоде. Никогда не говори со мной о вере и не старайся сделать из меня так называемого христианина! Вот о чем я хотел просить тебя!

Я молча пожал ему руку в знак согласия.

– Почему мой брат оказался вместе с хищниками, алчущими наши земли? – спросил Виннету. – Разве ты не знал, что по нашим законам это преступление?

– Я об этом не думал и был просто рад получить место геодезиста, потому что мне обещали хорошо заплатить.

– Заплатить? Но вы не успели закончить работу? Вам платят до окончания работ?

– Мне выдали небольшой аванс и снабдили снаряжением. Остальное должны были выплатить после завершения всех работ.

– Значит, теперь ты потерял эти деньги?

– Да.

– И много?

– Для меня – много.

Виннету замолчал, потом сказал:

– Жаль, что из-за нас мой брат потерял так много. Сколько еще оставалось доделать?

– Не очень много, где-то пара дней работы.

– Уфф! Если бы я тогда знал тебя, как сейчас, мы бы напали на кайова чуть позже.

– Чтобы я успел все сделать до конца? – искренне удивился я его великодушию.

– Да.

– И ты был готов согласиться, чтобы мы украли вашу землю?

– Не украли, а закончили ее измерять. Линии, что вы чертите на бумаге, ничего не значат, земля от этого никуда не исчезнет. Преступление совершается, когда рабочие бледнолицых начинают прокладывать дорогу для Огненного Коня.

Он немного помолчал, затем продолжил:

– Для того чтобы получить деньги, тебе нужны те самые бумаги?

– Да.

– Тогда ждать нечего, потому что все ваши бумаги мы уничтожили…

– А что с нашим снаряжением и инструментами?

– Наши воины хотели все сломать, но я запретил. Я не ходил в школу бледнолицых, но понимаю, что это очень дорогие предметы. Я приказал сохранить их и перевезти сюда. Я хочу вернуть их моему брату.

– Благодарю тебя. Впрочем, пользы теперь от них никакой, но, по крайней мере, я смогу их вернуть.

– Значит, они не нужны тебе?

– Нужны как раз для завершения измерений.

– Но у тебя ведь нет бумаги!

– Мне давно подсказали, что документы всегда надо копировать. Я это предусмотрел.

– И бумага у тебя с собой?

– Да, вот здесь, в кармане. Хорошо, что твои воины не почистили его.

– Уфф! – обрадовался Виннету и замолчал, что-то обдумывая.

Когда позже я узнал о его мыслях, я был поражен – вряд ли такое могло прийти в голову моим бледнолицым собратьям.

Поднявшись, Виннету сказал:

– Мы возместим ущерб моему брату. Но сначала тебе надо до конца поправиться.

Мы вернулись в пуэбло. Впервые за последние дни мы, четверо белых, провели спокойную ночь. На следующий день Хокенс, Стоун и Паркер торжественно выкурили с апачами трубку мира. Речи лились рекой, особенно усердствовал Сэм. Он то и дело подшучивал, и даже всегда серьезные индейцы тщетно пытались сдерживать приступы смеха. Потом мы удалились, чтобы с мельчайшими подробностями обсудить события прошедших дней. Когда разговор коснулся освобождения Инчу-Чуны и Виннету, Хокенс ни с того ни с сего прочитал мне целую нотацию:

– Вы просто чудовищно коварный человек! От друзей нельзя ничего скрывать, особенно если они столько для вас сделали. Вспомните, кем вы были, когда мы впервые встретились в Сент-Луисе? Не отнесись мы к вам серьезно и с должным пониманием, сидеть вам на прежнем месте. Короче, мы заменили вам отца с матерью, дядю и тетю, носили на руках, кормили лучшими кусками мяса, чтобы вы окрепли телом, отдавали весь свой опыт и мудрость, чтобы вы возмужали духовно. Взамен мы вправе были ждать уважения и почитания, а что получили? Какую благодарность? Похоже, мы слишком много вам позволяли. Я не в состоянии перечислить все ваши выходки, но самым ужасным было то, как вы тайком от нас освободили двух вождей. Этого я никогда вам не прощу и запомню на всю оставшуюся охотничью жизнь! Но послушайте меня! Любовь – дело непонятное и темное, как сама женщина: чем хуже с ней обходишься, тем сильнее она любит. Итак, мы сохраняем вас в наших рядах и наших сердцах и на сей раз, но при условии, что вы одумаетесь и впредь станете умнее. Вот вам моя рука. Вы обещаете исправиться, дорогой сэр?