Вилла мертвого доктора - [58]

— Вы наверняка хотите нам показать вашу находку? — улыбнулся Олег. Он поглядел Дону Энгелю в глаза, желая смягчить возможную неловкость ситуации. Не потому он до сих пор молчал, что был недоволен работой инспекторов или словоохотливостью Дона. Уже по дороге в Шеппард‑Хауз он ожидал услышать нечто похожее. В особняке была какая‑то тайна — это ощущение не покидало Олега с самого начала следствия. Слушая Дона, он боялся упустить неявную ему самому пока мысль о том, что именно скрывает тайник. Теперь, когда он задал инспектору вопрос, он знал это почти наверняка.

Да, Олег был уверен, что знает о содержимом тайной комнаты.

* * *

В назначенное время Саманта Ривера в офис группы не явилась. На работе ответили, что она предупредила, что выйдет во второй половине дня — имелось в виду, вероятно, что на утро у Саманты намечена встреча с Потемкиным. Домашний и мобильный телефоны не отвечали. «Поеду к ней домой?» — полувопросительно‑полуутвердительно сказала Сандра Олегу. Тот кивнул, занятый другими делами. Мало ли почему молодая женщина не сумела явиться в назначенное время? У нее всегда найдутся тысячи причин. Но раз Сандра принимает все, что происходит с Самантой, так близко к сердцу — что ж, пусть едет…

Когда Сандра позвонила через полтора часа, голос ее звучал как будто издалека.

— Сэр, я звоню отсюда… От Саманты. Я думаю, вам надо приехать.

— Что случилось? — спросил Олег механически, потому что, едва услышав голос Сандры в трубке, уже знал, что случилось.

— Ее нет, сэр…

Ворота жилого комплекса были огорожены полицейской желтой лентой, вход в таунхаус Саманты — еще одной. Полиция, прокуратура, эксперты… Обычная работа на месте убийства.

Риверу задушили на диване. Похоже, что убийца начал душить подушкой, а потом душил руками. В комнате работал телевизор — один из многочисленных здесь каналов на испанском языке. Когда телевизоры включены — с громкостью в этих районах особенно не стесняются. До одиннадцати вечера, во всяком случае. Поэтому никто из соседей, кроме звука работающего телевизора, наверняка ничего и не слышал. А уходя, убийца убавил звук — и никто бы и не знал, что Саманта Ривера не встала сегодня рано поутру и не ушла на работу. Люди здесь могут не видеть даже близких соседей неделями…

По мнению экспертов, убийство произошло между семью и восемью вечера. Отпечатков в квартире найти не удалось. Нехитрая ювелирка Саманты оказалась нетронутой. В шкатулке у трельяжа лежали деньги. Видимых следов похищений нигде не было. Единственная, пожалуй, зацепка — Саманта отчаянно сопротивлялась. У преступника на лице или на руках должны были остаться царапины. А под ногтями у Саманты Ривера остались микрочастицы кожи — совсем немного. Но достаточно, чтобы эксперты могли получить данные по ДНК преступника.

Мало что дал и опрос соседей. Одна только мексиканская бабушка, целыми днями сидящая у окна крытого балкончика, расположенного над узкой аллейкой, куда выходят двери всех таунхаусов, сообщила, что к Саманте Ривера вчера приходили около пяти вечера мужчина и женщина (Потемкин и Сандра, надо полагать), а около восьми — еще мужчина, высокий, худой. Белый, черный, латинос, ориентал — ничего она сказать не может, было темно. Но то, что высокий и худой, — это точно…

* * *

Ким отправил Олегу записку по электронной почте. Он просил срочной встречи. Потемкин никак не мог в тот день освободиться до восьми вечера, тогда и позвонил Киму — он знал, что в группе не принято уходить домой, когда рабочий день формально закончен, особенно если ты занят на расследовании какого‑то «горящего» дела.

Ким явился немедленно, и Олег отметил, что обычно невозмутимый сотрудник выглядит как‑то необычно. Потемкин даже не мог сказать, в чем именно эта необычность выражается, — смуглое лицо Кима было бесстрастным, как всегда, так же нетороплива была его походка, взвешены и продуманы жесты.

А все‑таки что‑то не так было с Кимом, и Олег с интересом смотрел на него. Но того, что рассказал Ким, Потемкин услышать не ожидал. За годы сыскной работы — в России, в Интерполе, в Америке — Олег привык, что нештатные ситуации встречаются в жизни куда чаще штатных, что логические построения — это одно, а действительность — совершенно другое. Словом, привык к тому, что исключение из правила в его работе и есть правило. Из этого он исходил, к этому всегда был внутренне готов.

Монолог Кима оказал на Олега столь неожиданное воздействие именно потому, что, запрашивая данные на Сатыроса, Потемкин ожидал получить компрометирующие факты на более или менее удачливого предпринимателя, который ведет средней руки бизнес — типаж этот был знаком и понятен, и лишняя сотня тысяч годового оборота к нему мало что прибавляла или убавляла. Но Ким рассказал о бизнесе, повадках и привычках совершенно другого человека — не того, которого видел Олег в доме у жены покойного профессора Фелпса, и не того, с кем беседовала проницательная Сандра.

Потемкин слушал Кима, глядел на распечатки, Кимом принесенные, и чувствовал, как лицо его заливает краска стыда… Эх ты, господин Потемкин! Вот что такое инерция мышления. Значит, это о Сатыросе говорил тебе федерал Коммингс как о конкуренте Гарднера! Да, он не помнил фамилии — но ты‑то, Олег, просто обязан был все проверить! Но нет, образ Сатыроса, сидящего где‑то в офисе у себя в гараже, был слишком силен. А оказывается, можно и из гаража вертеть миллионами!