Викинг - [20]
– Утонул, конечно. И он, и его сыновья. Не успевали они воду вычерпывать.
Она понюхала цветы, глубоко вздохнула. Все это не ускользнуло ни от его глаз, ни от его ушей. «Нет, – подумал он. – Гудрид существо особенное». И у него сперло дыхание от этой мысли. Он не посмел взглянуть на нее лишний раз.
Она протянула ему цветы:
– Понюхай, Кари.
Он стоял как истукан, не смея шевельнуться.
– Понюхай, какой нежный запах! Такой запах бывает только в эту пору. Потом он делается более острым, неприятно шибает в нос.
Кари походил на обиженного бычка. Глядел исподлобья на воду.
– Понюхай же, Кари…
Он с замиранием сердца наклонился чуть книзу, к ее руке. Вроде бы понюхал цветы. Но ему показалось, что аромат исходит от ее пальцев: они были тонкие, почти прозрачные и нежные, как облака в летний день.
– Гудрид, – промычал он, – ты когда приплываешь сюда за цветами?
Она расхохоталась. А он обмяк, слушая ее веселый смех.
– Кари, я приплыла…
– А когда же еще раз?
– Еще раз? – Гудрид снова прижала цветы к своей груди. – Не знаю. А что?
– Просто так. Хотел сказать тебе кое-что…
– Снова про лодку, что ли?
Она осмелела. Стала перед ним так, что он даже не мог отвести глаза в сторону.
– Зачем про лодку? – проговорил он.
– А про что?
У нее были золотистые волосы, словно бы они из солнечных лучей. Глаза – большие-большие. Он не мог еще раз не посмотреть на пальцы, державшие цветы: неужели они из плоти, как у всех?
Кари сказал, что у него на уме нечто важное. Что он желает открыть ей тайну. Что он мог бы хоть сейчас сказать об этом, тайном, да время поджимает, надо, дескать, торопиться…
– А куда ты торопишься, Кари?
– К скальду.
– Тейту?
– К нему.
– Не люблю его.
– Почему? – поразился Кари.
– Сама не знаю почему. Я боюсь мужчин, которые живут в лесу, у которых нет ни жены, ни детей.
Она подошла к лодке, чуть приподняла подол и уселась на узкую перекладину.
– Кари, ты подтолкнешь лодку?
Он ничего не ответил. Уперся ногами в песок, а руками в нос лодки. И легко спустил ее на воду.
– Надо просмолить, – сказал он громко.
Гудрид взмахнула веслами.
«Кажется, улыбнулась», – сказал он себе, стараясь не глядеть на лодку,
VI
Сколько он простоял столбом на берегу фиорда? Кари этого точно сказать не мог.
Когда же он, услышав какой-то треск за спиной, повернулся к чаще, увидел перед собой трех всадников. Были они одеты так, словно собирались на битву: в руках у каждого секира.
Кари от неожиданности опешил. А потом, хорошенько разглядев бородатые лица всадников и секиры, сказать по правде, оробел. Да, бородачи ничего хорошего не сулили.
– Кто ты? – спросил один из них.
– Я?
– А кто же еще? Не прикидывайся дурачком!
– Я – Кари, сын Гуннара.
– Которого? Того, что на хуторе у моря живет? Близ Безымянной скалы?
– Того самого.
Спрашивавший был рыж, лицо его было округло и походило на медную тарелку, на которой подают яблоки. Его товарищ, напяливший на голову некое подобие кожаного шлема, походил лицом на лося: вытянутые далеко вперед челюсти и приплюснутый нос. Лошадь третьего – совсем молодого щенка с дурацкими глазами – стояла поодаль.
– Послушай, – продолжал рыжий, – говорят, что ты и твой отец Гуннар вместе с соседями собираетесь на ловлю трески… Правда ли это?
– Правда, – сказал Кари, который никак не мог взять в толк, что же, собственно, происходит и чем вызван этот вопрос.
– Если так, – говорил рыжий, – если ты и впрямь собираешься на рыбную ловлю, если ты, сын Гуннара, полагаешь плыть со своим отцом… то не кажется ли тебе странным, что ты находишься здесь, на этой лужайке, а не там, где чинят снасти, конопатят бока кораблям и запасают ворвани на дорогу?
– Нет, не кажется.
– Это почему же?.. Почему ты так говоришь?
– Каждый говорит то, что думает.
Рыжий переглянулся со своими товарищами. Его, казалось, озадачили слова молодого человека – одинокого и безоружного.
– А по моему разумению, Кари, каждый думает, что ему в голову взбредет, но говорит – лишь трижды подумав.
– Так полагают многие…
Лось открыл рот, чтобы проворчать:
– Уж больно мы заболтались.
– Слышишь? – обратился рыжий к Кари.
– Каждый, кто не глух, слышит.
Рыжий удивился.
– Послушай, Кари, или как там тебя зовут!.. Разве ты ничего не смыслишь? Или прикидываешься простачком? Так знай: моя секира рубит от макушки до паха. Не так ли? – Рыжий с этим вопросом обратился к Лосю.
– Так! – поддакнули и Лось и юнец.
– На то и секира, чтобы она рубила, как полагается, – заметил Кари. Был он с виду очень спокоен. – Плох тот, кто, владея ею, не умеет ею пользоваться.
Лось рассмеялся:
– Да это же настоящий скальд! Где он поднабрался всего этого?
– У скальда же, – объяснил рыжий.
«Им все известно, – подумал Кари. – Следили они за мною, что ли?»
– А все-таки, Кари, ты должен дать ответ.
– Какой?
– Когда ты поплывешь со своими?
– За рыбой?
– Да, за рыбой.
– Это лучше всего знает мой отец.
Рыжий, казалось, едва сдерживал себя. Да и конь его нетерпеливо бил копытами землю.
– Хорошо, – сказал рыжий, – положим, ты – несмышленыш. Хотя, наверное, с удовольствием жрешь форель…
– Я не жру, – мрачно сказал Кари.
Все три сотоварища дружно прыснули. Рыжий сказал, что допускает, что Кари не жрет форель, а вкушает ее, подобно иному конунгу. Вполне допускает!
Настоящий сборник рассказов абхазских писателей третий по счету. Первый вышел в 1950 году, второй — в 1962 году. Каждый из них по-своему отражает определенный этап развития жанра абхазского рассказа со дня его зарождения до наших дней. Однако в отличие от предыдущих сборников, в новом сборнике мы попытались представить достижения национальной новеллистики, придать ему характер антологии. При отборе рассказов для нашего сборника мы прежде всего руководствовались их значением в истории развития абхазской художественной литературы вообще и жанра малой прозы в частности.
«… Омара Хайяма нельзя отдавать прошлому. Это развивающаяся субстанция, ибо поэзия Хайяма – плоть от плоти народа. Куда бы вы ни пришли, в какой бы уголок Ирана ни приехали, на вас смотрит умный иронический взгляд Омара Хайяма. И вы непременно услышите его слова: «Ты жив – так радуйся, Хайям!»Да, Омар Хайям жив и поныне. Он будет жить вечно, вековечно. Рядом со всем живым. Со всем, что движется вперед. …».
«… Ахаун сказал:– Но прежде я хотел бы, чтобы вы послушали одного чудака…– Чудака? – спросил зверолов.– Чудака…– Как это – чудака? – словно бы не расслышал лучший метатель камней.– Вот так – чудак! – Вождь племени чуть не продырявил себе указательным пальцем висок, чтобы показать, какой же это непроходимый чудак.– Где же он? – сказал следопыт, шмыгая носом, точно чудак должен был пахнуть как-то особенно.– Он ждет на лужайке. Перед моим домом.Охотник на барсов вышел из пещеры, чтобы привести этого чудака.Ахаун сказал:– Вы сейчас услышите нечто, но вы не смейтесь.
«… И здесь увидели глаза землепашца то, что увидели: в просторной усыпальнице стоял ковчег. Весь он был желтый, потому что был выкован из золота. Занимал ковчег почти все помещение в высоту, и в длину, и в ширину. И был Тхутинахт вдвое ниже ковчега.Певеро зашел с правой стороны и толкнул ногою золотую дверь. И Тхутинахт упал на камни, потрясенный величием Вечного Покоя. И он запричитал:– О бог наш Осирис! О владыка владык, покоривший мир!И не скоро осмелился землепашец поднять глаза на золотые саркофаги, безжалостно вывороченные ломом Певеро.Мумия великого божества валялась на полу, и золотой урей украшал ее лоб.
Рассказ о том, как у Джоаккино Россини возник замысел написать оперу «Севильский цирюльник».
«… Когда Умеду, жрец храма бессмертного Ра, прибежал во дворец и бросился на живот свой и оцарапал о каменные плиты нос свой, фараон Нармер не был еще живым богом, но первым номархом среди номархов Верхнего Египта.Фараон с удивлением и даже испугом наблюдал за тем, как ползает на тучном животе своем этот самый Умеду, не очень-то радивый служитель бога, обуреваемый ненавистью к верховному жрецу.И вот Умеду заговорил громко, очень громко:– О великий из великих, бессмертная река Хапи, дарующая зелень Египту, сильнейший среди львов, оплот справедливости во всей вселенной, Амон-Ра, владыка Мемфиса, попирающий своей стопою Дельту, Собек, Гор, Монту, Хатар, Агум, Сопду, Нефер-бау, Семсеру, Гор Восточный, Владычица Имет, которая на голове твоей, Совет богов на водах, Мин-Гор посреди пустыни, Великая госпожа Пунта, Горуэр-Ра и все боги Египта и островов моря, великий повелитель всего сущего, бог живой и бессмертный!Сильный телом и дланью своей, не раз проливавший вражью кровь, фараон впервые растерялся.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Привет тебе, любитель чтения. Не советуем тебе открывать «Реквием» утром перед выходом на работу, можешь существенно опоздать. Кто способен читать между строк, может уловить, что важное в своем непосредственном проявлении становится собственной противоположностью. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Легкий и утонченный юмор подается в умеренных дозах, позволяя немного передохнуть и расслабиться от основного потока информации.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.