Георгий Гулиа
Фараон и воры
Вот небольшая история, почти в том виде, как сообщил ее фиванский писец, «весьма ловкий пальцами» Хемаус-Инени. Свиток его папируса, покрытый письменами за четырнадцать веков до нашей эры, был обнаружен египетским археологом Абд-эль-Даудом.
Шел четвертый год правления живого божества Аменхотепа Четвертого, более известного под именем Эхнатона – жизнь, здоровье, сила!
Вскоре после того, как великий Нил вернулся в свои пределы, к землепашцу Тхутинахту явился его друг Певеро.
Был этот Певеро и высок, и костляв. На висках у него треугольные впадины. Под глазами два углубления. Взгляд его блуждал, точно взгляд одержимого. Можно было подумать, что его преследуют стражники номарха, у которого Певеро состоял чеканщиком по золоту, серебру и меди.
Певеро торопился, точно бегемот на водопой. Он торопился и поэтому отказался даже от пива.
Он сказал так:
– Тхутинахт, ты мой друг. И ты знаешь, что я один. Совсем один, как оазис в великой пустыне запада.
Он говорил эти слова, а взгляд его блуждал, как взгляд раба, бежавшего из нубийских золотых копей. Певеро говорил так:
– Тхутинахт, друг мой, я должен показать тебе нечто. И тогда ты поймешь, кто такой Певеро, высохший от горя и слез.
Тхутинахт едва доставал головой до плеч Певеро. Был землепашец этот слаб телом – вместилищем Ба, ибо жилось ему не слаще, чем перепелу в когтях у сокола, рыболову под брюхом крокодила, охотнику в объятиях льва. С восхода и до захода солнца месил он грязь на поле. Он был опален зноем, и лицо его превратилось в подобие жареного мяса. Семья его жила в бедности. А сам он жевал кожу. Всего сорок разливов пережил Тхутинахт, но казался старцем: волосы его стали серебром, мускулы – золотом, и высохло тело его, как рыба на солнце.
Землепашец внимательно слушал своего друга и говорил про себя:
«Певеро теряет разум. Боги разгневались на него».
А Певеро говорил так:
– Ты не знаешь меня, Тхутинахт. Ты не знаешь меня. Поднялся я выше пирамиды Хуфу. Ибо успокоилась душа моя, жаждавшая отмщения. И стал я повелителем мертвого божества.
Тхутинахт разинул рот и усиленно прочищал мизинцем уши от грязи. Певеро говорил так:
– Я покажу тебе нечто. И ты увидишь себя как бы в сказке. И ты сможешь взять столько золота, сколько нужно.
Землепашец прочищал свои уши, дабы не пропустить ни единого слова. Певеро спросил:
– Тхутинахт, желаешь ли увидеть нечто такое, что удивительно?
Тхутинахт затрепетал от страха и все-таки сказал «да», потому что был беден и жаждал золота, много золота.
Тогда Певеро сказал так:
– Принеси клятву.
– Какую, Певеро?
– Если разгласишь мою тайну, пока я жив, пусть постигнет тебя… пусть постигнет…
– Что, Певеро?
– Мор! И тебя, и твою семью. Мор! И всех твоих близких до седьмого колена. Мор! Но это не все: пусть и ты и твоя семья лишитесь вечного блаженства на полях Иалу, если разгласишь мою тайну, пока я жив.
Землепашец вскрикнул, точно ухватил его за ногу прожорливый крокодил.
– Только не поля Иалу, Певеро! – взмолился он.
– Нет, только поля Иалу, Тхутинахт!
Землепашец дрожал и, дрожа, повторил клятву – всю, от слова до слова. Тогда Певеро сказал так:
– Я приду за тобой. Я приду сегодня. Приду, когда свет луны падет на вершину Рог.
И он оборотился спиной к своему другу и пошел от него прочь.
Когда стало совсем темно и свет луны упал на вершину Рог, Певеро явился к Тхутинахту. И повел он его на север, а потом на запад. Хотя и светила луна, а все-таки было темно и страшно.
Землепашец испуганно озирался вокруг. Ему мерещились тени великих фараонов. И он сказал так:
– Певеро, кости мои словно вода…
Ремесленник даже не обернулся. Он продолжал идти. Он двигался так уверенно, точно ему был знаком каждый локоть этой дороги…
Вот они миновали Долину великих храмов и усыпальниц. Дважды обходили спящих стражников, охранявших некрополь. Певеро со своим другом направлялся в сторону Долины царей, но, не достигнув ее, свернул влево, к крутой и безжизненной горе.
– Мои кости как вода, – говорил дрожащий Тхутинахт.
– Не скули, словно пес! – прикрикнул на него Певеро. – Мы уже на месте.
И стал он возле белого камня.
Вокруг было тихо. Мерцали сонные звезды. Сонно светила луна. Спали даже боги во всем Верхнем и Нижнем Египте.
Певеро навалился на камень и сдвинул его в сторону. Зияющая дыра открылась под камнем, дыра чуть пошире мужских бедер.
– Ползи за мной! – приказал Певеро. И, улегшись на землю, превратился в большого червя. И червь этот пополз в дыру, что была чуть пошире мужских бедер.
Касаясь носом потрескавшихся пяток Певеро, Тхутинахт последовал за ним в дыру.
Долго ползли они. Казалось, остановится дыхание, потому что со всех сторон подступала земля. Она охватывала человека объятиями льва. Но вот стало просторно, можно было и вытянуться во весь рост.
Певеро пошарил рукой, нашел на положенном месте сверло, лучок и трут для добывания огня. Вскоре запылал факел. И землепашец увидел то, что увидел: обиталище усопшего бога, о котором слышал только краем уха. Тхутинахт упал наземь, потрясенный видом священных предметов.
– Встань! – приказал Певеро.
Тхутинахт подергал себя за нос, а потом поглядел на Певеро, чтобы удостовериться, что оба живы, что великий Ра не убил их в своем неистощимом гневе.
