Вихри на перекрёстках - [11]

— Я хочу завтра утром отлучиться в штаб бригады. Вы мне скажете пароль? — обратился к нему Володя.

— Саблин приказал не давать пароль никому, кроме тех, кто идет на задание.

— Так я пойду в разведку.

— Командир ничего не сказал насчет тебя.

Многие партизаны могли сутками отсиживаться в лесу, а Володя не выдерживал и часа бездействия. Категорический отказ Воробейчика не на шутку задел его за живое. Взяв планшетку, хлопец ушел под рябину, где в первый день разговаривал с Зиной.

Всегда ли бывало так или только теперь, когда Бойкач вернулся, но Зина редко выходила из землянки. Однако на этот раз, заметив Володю под рябиной с толстой тетрадью в руках, она подошла, села рядом и осторожно вытащила тетрадь из его рук.

Парень поднял голову:

— Возьми, почитай, какие песни.

— Я хотела… начала собираться, а он увидел сапоги и будто с ума сошел… Он их тебе отдал?

— Вручил. Да еще с какой речью. Мол, Зина сказала — на кой черт они ей.

— Неправда! Я виновата только в том, что много рассказывала ему о тебе, хвалила. Из-за этого и на меня теперь смотрит зверем.

— Вот, оказывается, сколько неприятностей я тебе принес.

— Нет, это я тебе.

Володя хотел сказать еще что-то, но, бросив на Зину быстрый взгляд, опустил голову на руки. А она быстро перелистывала страницы, и с такой же быстротой менялось выражение ее лица. По этим переменам он догадывался, какую песню читает Зина. Вместе с нею он видел темную ночь, вражеские засады, свист пуль. А перевернет страницу, и опять они вместе то в холоде туманного утра, то на жаркой пыльной дороге. Вот Зина проглотила текст песни «Девушка, помни меня, милая, помни меня…», а с ним и слезы. Володя уже не разделял c Зиной тех чувств, о которых говорилось в песне.

Мысленно он перенесся в землянку, где теперь Зина жила. И хотя ни разу не был там, но представлял ее уют: четыре вбитых в землю кола, к ним прикреплены дощечки — это стол; рядом таким же образом сделанная скамейка; от стола — широкий земляной выступ, двухспальная кровать. Спать на ней не очень мягко, но для командира, пожалуй, сделали набитый осокой сенник, потому что мягкого сена поблизости нет. «Небось, Зине он кажется периной», — подумал хлопец, и от этой мысли ему стало противно.

Он не знал, что творилось в душе у Зины. Когда партизаны собирались в поход, она видела, как Саблин подошел к Вале и приказал ей тоже идти на задание. Зина спряталась в землянку… Не описать отчаяния молодой женщины, готовящейся стать матерью. И вот Зина бросилась к Володе, хотела признаться, что нет сил жить, а тут занялась песенником и немного успокоилась. Однако ненадолго. Когда Володя отвернулся, она перестала листать тетрадку и бездумно, опустошенно уставилась на его голову, плечи. Казалось, вот-вот бросится ничком на землю и заплачет.

Но в этот момент до них донесся чей-то голос:

— А где Володя?

Бойкач поднялся:

— Меня ищут?

— Кажется, Анатолий, — тихо сказала Зина.

— Бегу!

Вот когда, наконец, Володя дождался встречи с ребятами из своей групры.

— Ой, сколько вас! — крикнул он. — Братцы мои!

Те тоже спешили к нему. Начали обниматься, тискать друг друга. Но от Володи не укрылось, что хлопцы почему-то молчаливы, словно в чем-то виноваты перед ним. Заметил и догадался, что могло случиться.

— Значит, Миколы нет?

— Был ранен и… застрелился, — с трудом произнес Анатолий и указал на Павла. — Он был с ним вместе.

Пылила начал рассказывать, что немцы, скорее всего, пришли в Залесье по доносу. Ни одного человека в деревне не тронули, даже не поинтересовались, у кого останавливались партизаны. Очевидно, фашисты пошли на хитрость, объявили, что хотят сдаться в плен, а сами надеялись захватить партизан живыми. Ведь блокада успеха гитлеровцам не принесла, вот и решили взять языка, чтобы выпытать у него местонахождение партизан. Части, блокировавшие лес, продолжали стоять в Жлобине и Красном Береге. А диверсии на железной дороге повторялись, и от этого фашисты сатанели.

— Да, все правильно, — сказал Володя, — не зная, сколько партизан в Залесье, немцы не пошли бы туда так смело, Значит, кто-то сообщил гадам. Ну, ничего, скоро мы будем там и разберемся, что и как.

Вокруг группы собрались партизаны, оставшиеся в лагере. Володя отозвал Анатолия в сторону.

— У тебя пароль на сегодняшний день есть?

— Есть.

— Пока не расседлали коней, подскочим в штаб бригады. А то, брат, новый командир держит меня тут в черном теле.

— Тебя? Микола не мог его терпеть. Говорил, все равно перейду в другую роту, а то и в другой отряд. Черт его знает, что он за человек, этот Саблин.

Володя бросил взгляд на землянку, на минуту задумался и сказал:

— Ты только не говори комиссару о Зине. Мне как-то стыдно. Все равно их не разлучить. Да она, наверное… пятна на лбу, на щеках заметил? Вот и кумекай. Жалко мне ее, пускай спокойно живет.

— А Микола злился и на нее, очень хотел увидеться с Сергеевым и рассказать ему обо всем.

— Не нужно. Где вы Миколу похоронили?

— В Дубовой Гряде… Ой, сколько там слез было…

— Хватит, поехали.

Хлопцы вскочили на коней.

4

Утро выдалось тихое, с земли между деревьями поднимался реденький туман. Володя вылез из шалаша, осмотрелся: еще никто не ходил по лагерю, только слышно было, как где-то стонет раненый партизан. Сбросив рубашку, хлопец повесил ее на ветку дерева и пошел к роднику умываться. Тропинку переплели росистые паутинки. Голой грудью Володя разорвал одну паучью заставу, а возле второй остановился. «Умное существо, — подумал он. — Кто без приспособлений быстрее, чем он, соткет такой узор? С вечера ни одной не было, а за каких-нибудь пять часов столько сетей». Паучки хорошо знают привычки своих жертв. На этой тропинке всегда слышны запахи: то от оброненных крошек, то от партизанских котелков, которые носят сюда мыть. Мухи издалека слетаются сюда. Тут-то паук и готовит для них сети.