Вихрь. Любовь, которая стала новым началом - [86]

Я проигнорировала слова Хольдена. Вместо этого я уставилась на Бэйла, и до меня начало доходить, о чем идет речь.

– Ты говоришь о самоубийстве? – спросила я срывающимся голосом.

– Фагус умеет делать не только очень эффективные лечебные мази, – сказал он, не глядя на меня. – Это на крайний случай.

Я просто не могла поверить в то, что он говорил. И уж тем более в то, что он это сделает.

Мой взгляд метнулся к Фагусу.

– Ты ведь не пойдешь на это, не так ли?

Тот провел рукой по своим волосам-корням:

– Он прав. Я обещал ему.

– Тогда ты станешь убийцей! – зашипела я, внезапно охваченная гневом. – Ты собираешься убить своего лучшего друга?

– Это не решение Фагуса, – жестко сказал Бэйл. – Это мое решение. Давай мы… Мы поговорим об этом позже…

Обращаясь к Совету, он продолжил:

– Для вас нет никакого риска. Либо я смогу это сделать, и тогда воздушный город приземлится, а у вас будет преимущество над «Красной бурей», либо у меня не получится этого сделать, и тогда не будет никакой разницы.

Никакой разницы.

Никакой разницы!

Меня наполняло отчаяние, потому что разница была как раз очевидна. Эта разница сжимала мне горло. Эта разница… Она означала все.

Потому что если у Бэйла получится парализовать воздушный город, то он останется жив. Он вернется ко мне.

Но если он не сможет это сделать, тогда… тогда он будет мертв.

Так или иначе.

Вихрь сделал последний поворот. Я бежала по внешнему контуру, энергия протекала через меня и вращалась по идеальному кругу среди солдат. Между синими энергетическими полосками я увидела первую зелень и просторное место между палатками и стеной Нью-Йорка. Сосредоточилась на этом участке земли и наклонилась вперед, пока вихрь не начал спускаться.

Мне было трудно контролировать свои эмоции так, чтобы они не влияли на вихрь. Потому что злость на Бэйла, а также на Фагуса все еще пульсировала в моих венах. Вихрь то вибрировал, то поднимался. Мои руки дрожали, когда я максимально мягко опустила нас всех на землю.

Я поймала энергию, позволяя ее тревожному потрескиванию скользнуть обратно в мою руку, прежде чем оглянуться.

Солдаты благополучно приземлились, а человек, который, очевидно, ждал нас, был всего в нескольких метрах от нас.

Я внутренне застонала. Рыжие волосы, неоновые каракули на униформе, улыбка дикой кошки. Рокс, лидер «Заблудших детей». Арисса, должно быть, поручила ей включить вновь прибывших солдат в нашу систему.

Как только мы прибыли, она кивнула и стала прикладывать свой детектор к детекторам проходящих солдат, что-то быстро выстукивая на приборе пальцем.

Количество палаток, расположенных на поляне перед защитной стеной, за последние несколько дней выросло втрое.

Я обернулась. Позади меня возвышались огромные – сто двадцать четыре метра – ворота. Не считая подземных туннелей, это был единственный проход в стене. Ворота называли Небесными, потому что процесс отбора тех, кого допускали в город, а кого нет, был по меньшей мере таким же, как перед вратами в рай. Те, кого признавали недостойными, оставались снаружи. У тех, кому разрешали проходить внутрь, жизнь могла стать счастливой навсегда. Люди верили в это десятилетиями.

Ворота были сделаны из закаленного металла, в который были встроены сенсоры. Сенсоров было бесконечно много – вся стена в них. Незадолго до того, как Скай-Сити прибудет сюда, все они будут активированы. И тогда даже я со своими вихрями не смогу пройти внутрь.

Над воротами находился командный пункт. Я знала, что завтра Гилберт, Арисса, глава кураториума Нью-Йорка и эвакуированные главы других институтов будут наблюдать оттуда за боевыми действиями.

Это было похоже на другую жизнь, когда мне и самой не верилось, что мы с Бэйлом перепрыгнули через эту стену с помощью вихря – через натянутый защитный экран из гравитационных сенсоров, который и сегодня еще вспыхивал синим цветом через равные промежутки времени.

Стена считалась непроходимой.

Но то же самое говорили и о Москве, и о других мегаполисах.

Это было похоже на другую жизнь, когда мы с Бэйлом перепрыгнули через эту стену с помощью вихря – через натянутый защитный экран из гравитационных сенсоров, который и сегодня еще вспыхивал синим цветом через равные промежутки времени.

– Как странно, – сказал мне Робур в одну из ночей, когда мы сидели перед боксом. – Наши люди так долго боролись за то, чтобы открыть эти ворота. А теперь мы находимся здесь, по другую сторону, и хотим, чтобы они оставались закрытыми.

Я некоторое время размышляла над его словами и поняла, что он был прав.

Но это было не странно – это было абсурдно.

Откуда-то раздались приказы, и я увидела группу мутантов. Женщины, мужчины, парни и девушки моего возраста. На всех были надеты наручники, и вооруженные солдаты, очевидно, сопровождали их к защитной стене. Жулиана Канто и ее свита штурманов держались чуть в стороне.

– Что это? – спросила я Рокс.

Проследив за моим взглядом, она приподняла бровь.

– Это перебежчики из «Красной бури».

– А куда их ведут?

– Откуда мне знать? Предполагаю, что их запрут на нижних уровнях стены, в тюрьме, пока не закончится бой.

– Запрут, – прошептала я, глядя вслед мутантам.