Вихрь. Любовь, которая стала новым началом - [88]

Над нами раздавалось гудение и щебетание. Разноцветные отблески света тянулись под небом с заходящим солнцем в самых разных цветах. Зеленый мигал рядом с красным. Желтый рядом с синим. Животные-мутанты находились между животными немутантами. Они жили бок о бок, в мире.

Им это казалось таким легким.

27

Ду-дум, ду-дум, ду-дум.

Сердце Бэйла билось так быстро, словно он находился в вихре. Грудь, на которой лежала моя голова, отчаянно поднималась и опускалась.

Я тоже тяжело дышала, но это не мешало моим пальцам скользить по его ключицам, по плечам и рукам. Я проводила по каждому крошечному шраму, украшавшему его кожу, по ранам от ожогов и каждой царапине, появившимся на его теле за последние несколько месяцев.

Я старалась запомнить все максимально точно.

Мы лежали на матрасе в комнате Бэйла, которая была уже практически пустой. Кураториум предложил нам жилье, находившееся в защитной стене, но мы отказались и остались в гостинице.

Последняя ночь… Я хотела провести ее там, где чувствовала себя как дома.

За небольшим окном был виден свет прожекторов, освещавших стену. Кроны деревьев раскачивались, и их тени танцевали на торсе Бэйла.

Когда мои пальцы добрались до его шеи, я замерла. Шею обхватывал тонкий кожаный шнурок. А к нему была привязана ампула. Она соскользнула на подушку, и я смогла ухватить ее.

Фагус дал ее Бэйлу вскоре после нашего прибытия в гостиницу. Когда Бэйл поинтересовался, как быстро после приема проявится эффект, Фагус с каменным выражением на лице ответил, что он в очередной раз улучшил рецепт. Бэйл положил руку на плечо Фагуса, поблагодарил его и пошел дальше с этим кожаным ремешком на шее – как ни в чем не бывало.

Как будто в этой ампуле не было сильнодействующего яда, который мог забрать его у меня за считаные секунды.

Все во мне жаждало сорвать этот шнурок с его шеи и сделать так, чтобы ампула исчезла навсегда. Но я знала, что Бэйл просто попросит Фагуса дать еще одну, и я ничего не смогу сделать.

Я не спрашивала о компонентах яда – не хотела знать, какие растения могут так легко все закончить. Любое средство Фагуса было очень эффективным. А за последние месяцы он придумывал все больше и больше новых миксов… Я не понимала одного: как он может использовать их еще и для того, чтобы кого-то убить?

Часть меня была в шоке от того, что Фагус передал яд Бэйлу. Я не разговаривала с ним после собрания Совета. С другой стороны, я знала, каким может быть Бэйл.

Очень убедительным.

Бэйл поймал мой взгляд, но ничего не сказал. Его дыхание постепенно успокаивалось, а руки, которые только что лежали на моих бедрах, упали на матрас.

Я молча приподнялась и сняла медальон мамы. В последнее время я носила на шее оба медальона.

– Подними-ка голову, – прошептала я, и, когда он увидел, что я хочу сделать, он выполнил мою просьбу.

– Ты уверена? – тихо спросил он, и я кивнула:

– Да, Бэйл, я хочу, чтобы завтра он был с тобой.

А еще я хочу, чтобы он напоминал тебе о том, что ты потеряешь, если проглотишь ампулу.

Затем я снова прижалась к нему, обняла его за талию и уткнулась носом в изгиб шеи. От него слегка пахло мятой, его шампунем, который я так любила, и, вдыхая аромат, я почувствовала, что успокаиваюсь.

Останься здесь. Я очень хотела сказать ему это. Останься со мной. Не рискуй. Давай просто исчезнем отсюда. Это не наша война. Мы дали им уже так много – больше мы ничего не должны.

Но я молчала. Потому что, как бы я ни хотела, чтобы все было по-другому, это была наша война.

Я понятия не имела, сколько сейчас времени. В ту секунду, когда мы вошли в эту комнату, время потеряло значение.

Склонившись над Бэйлом, я поцеловала его шею, ключицу, поцеловала все, до чего могла дотянуться. В какой-то момент Бэйл мягко уложил меня на спину и лег сверху. Мне нравилось чувствовать на себе его тяжесть, нравилось ощущать его кожу на своей. Все, что беспокоило меня до сих пор, исчезло. Он целовал меня медленно, терпеливо, как будто тоже хотел увековечить в памяти каждую секунду.

На мгновение я отстранилась и позволила себе потеряться в глазах Бэйла. Тень, которая всегда ассоциировалась у меня с наркотиком, исчезла. Оставалось чувство вины, которое, казалось, пожирало его изнутри. Потому что я знала Бэйла намного лучше, чем он думал. И я знала, что совершенные им убийства будут преследовать его вечно. Но сейчас он отодвинул эти мысли в сторону, запер их где-то глубоко внутри себя. Вытащит он их только тогда, когда люди вокруг него будут в безопасности. И затем позволит этим черным мыслям бесконечно мучить его, впуская в голову «если» и «но».

Я пообещала себе, что, когда наступит этот период, я буду рядом с ним. Я разделю с ним его вину, а он – мою. Судя по всему, никому из нас не удастся благополучно выбраться из всего. И я буду просто любить в нем все – сломленное и несломленное, хочет он того или нет.

– Как только ты заставишь воздушный город приземлиться, – прошептала я, – я приду к тебе, слышишь?

– Ты, – сказал он, – прежде всего позаботишься о себе. Я знаю, что ты не любишь оставаться в стороне, но… Не совершай опрометчивых поступков. Обещаешь?

Я медлила с ответом, и он конечно же заметил это.