Видима и свободна. Книга для женщин - [95]

Густав Малер женился на многообещающей молодой композиторке Альме, после чего запретил ей сочинять музыку, заявив, что в семье может быть только один композитор. Ожидалось, что жена будет поддерживать в доме полную тишину. …Малер подзывал Альму свистом, чтобы она присоединилась к нему на долгой молчаливой прогулке, пока сочинял в уме. Она часами сидела на ветке или в траве, не смея его побеспокоить. «Во мне идёт такая борьба! — писала Альма в дневнике. — И тоска по тому, кто подумает ОБО МНЕ, кто поможет МНЕ обрести СЕБЯ!»

Женщины оставили меньше следа в искусстве, чем мужчины, пишет Бриджид Шульте. Но не потому, что у них нет таланта. У женщин никогда не было времени.

С этим сложно не согласиться. Так было раньше — и так происходит до сих пор.

Куда утекает женское время? Больше всего — в бездну неоплачиваемого труда.

Мы уже знаем, что женщины больше мужчин ведут домашнее хозяйство, заботятся о детях, больных и пожилых членах семьи и меньше отдыхают. От нас требуют, чтобы мы усердно и качественно занимались и оплачиваемым, и неоплачиваемым трудом. Мужчина может позволить себе быть трудоголиком, а дома получать «заслуженный отдых», созданный чужими руками. Женщина — нет. Мы ощущаем вину, если справедливо делим с партнёрами неоплачиваемый труд. Мы чувствуем, что обязаны одинаково хорошо справляться и с работой, и с бытом. Иметь много свободного времени для себя — это обычное дело для мужчин и роскошь для женщин.

Муж однажды заявил: «Мне нужно время отдохнуть и подумать. Я поеду к родителям в сад. Побуду в тишине». Я едва не задохнулась. Я была с новорождённой дочерью на руках и двухлетним сыном под ногами. В день у меня было три минуты уединения, когда я сидела на унитазе.

«Ты думаешь, мне не нужно время? Мне не нужно отдыхать?»

«Ой, не начинай», — ответил он и уехал. На две недели. Когда вернулся — даже не понял, почему я схожу с ума от ярости. «Я же сказал, что мне нужно время отдохнуть и подумать!»

Я работаю в индустрии, в которой не принято отдыхать, отключаться от работы и поддерживать work-life balance. Ещё с института я окружена культурой типа «отдохнём в гробу», «работал все выходные», «сидел до утра над задачей».

…Мои знакомые мужчины чаще всего имеют возможность так работать, потому что не тратят времени на быт. Они могут даже пожаловаться, что из-за работы совсем не успевают заниматься детьми, или «жена поставила перед фактом, куда мы едем в отпуск и когда». Но это же означает также, что у них есть возможность не заниматься детьми, отпусками, ремонтами, едой и прочими мелочами.

Я не могу себе позволить заниматься исключительно работой, даже находясь в отношениях с приблизительно равным разделением ответственности.

Нас обвиняют в безделье, если нашу работу и её результаты трудно заметить и легко уничтожить. С неоплачиваемым трудом такое происходит постоянно.

Меня всегда задевает, что, сколько бы усилий ты ни прикладывала, насколько бы ни старалась сделать — этого никто не заметит. Зато, как только ты решаешь передохнуть, замечают сразу.

Мой личный опыт. Из-за стресса, усталости просто не могла встать с кровати, и вместо поддержки и вопроса «Что с тобой и чем помочь?» я услышала «А ты сегодня вообще вставать собираешься?»

Кроме того, на нас влияет отношение к труду, усталости и отдыху, которое нам прививают в семье. Тяжёлый труд — это хорошо. Усталости без тяжёлого труда не бывает. Отдых надо заслужить. Бездельничать плохо.

Родители все были трудоголиками, бабушка вообще превзошла родителей: в 96 лет самостоятельно вскапывала немаленький огород, причём вскапывала его, что называется, вусмерть: пока всё не вскопает, домой не пойдёт. Отец работал без выходных и отпусков в полторы смены. Мать работала без выходных, нередко в две смены. Мне это, видимо, привилось с детства и застряло прочно в подсознании, подкрепляясь сознательными установками: не будешь работать много — ничего полезного в жизни не создашь ни для себя, ни для других.

В семье слово «отдых» всегда ставилось последним в логической цепочке «работа — усталость — отдых». Других причин для отдыха не было. Соответственно, и усталость воспринималась исключительно как следствие работы. Усталость без работы была оксюмороном. Усталость от недосыпа, тревог, болезни не признавалась, при этом болезнью считалось только такое состояние, когда буквально не можешь встать с кровати.

Нас стыдят, если мы ничего не делаем или отдыхаем, когда нам «есть чем заняться». Под этим обычно подразумевается то, что другие — а не мы — считают необходимым.

Очень критиковали [в семье], если «ничего не делаю», по их мнению. А «что-то делать» = учиться, читать или наводить порядок. Было очень интересно обнаружить, что в 30 лет, в состоянии дичайшего переутомления и стресса, я от работы могу сбежать либо в чтение, либо в уборку. И строжайший внутренний запрет на любые другие активности. Долго не могла понять — почему же так?

Мама в детстве всегда (но у неё и по отношению к себе это тоже). Нельзя отдыхать, пока в раковине грязная посуда, где-то пыль, а где-то мусор. До сих пор (мне 31) не могу спокойно лечь спать, если на полу игрушки валяются или если после ужина на кухне не убрали, как бы ни валилась с ног от усталости.