Свет мой, зеркальце! скажи
Да всю правду доложи.
А. С. Пушкин
– А теперь, – сказал голос, – следующее. «Все – единое Я, это Я – мировое Я. Единение с неведением, происходящее от затмения света Я, исчезает с развитием духовности».
– А эта бредятина откуда? – спросил я. Я не ждал ответа. Я был уверен, что сплю.
– Изречения из «Упанишад», – ответил с готовностью голос.
– А что такое «Упанишады»? – Я уже не был уверен, что сплю.
– Не знаю, – сказал голос.
Я встал и на цыпочках подошел к зеркалу. Я не увидел своего отражения. В мутном стекле отражалась занавеска, угол печи и вообще много вещей. Но меня в нем не было.
– В чем дело? – спросил голос. – Есть вопросы?
– Кто это говорит? – спросил я, заглядывая за зеркало.
А. и Б. Стругацкие
…Все, что случилось далее, было похоже на страшный сон… перед нами в неясном свете фонарей возникло чудовище. Оно стояло перед нами неподвижно. Хотя вряд ли это можно было назвать неподвижностью. Серный дым окружал его полупрозрачной пеленой. За головой его то появлялся, то пропадал блеклый ореол, и тогда стоящие дыбом волосы его вспыхивали… Оно все время меняло облик и как бы переливалось внутри черного силуэта. Страшная морда его двоилась, и руки его при движении утончались и вытягивались. Разглядеть его не удавалось из-за испарений и пляшущего света, от которого красными угольками вспыхивали глаза… Защищаться нечем – вот он, тот свет, куда попадают грешники… Мелькнула сумасшедшая мысль: все-таки пришелец… Я вскрикнул и потерял сознание.
Очнулся я на холодке… Мы вскрыли последний конверт и прочли его при свете фар.
«…Что же вы там нашли? Не огорчайтесь, дорогой Владимир Андреевич, в вас меньше всего чего-либо дьявольского. Просто вы нашли первое на свете зеркало. Вот и все. Может быть, оно было кривое…»
М. Анчаров
* * *
(За пятьсот лет до начала описываемых событий…)
– Заклинаем: откройте дверь и выдайте нам еретичку и богоотступницу!
– Нет! Не впущу! Отец, помоги мне!
– Бруно, отойди… Не смей, мальчишка! Немедля убери нож! Хочешь разделить ее незавидную участь?
– Но они убьют ее, отец! Убьют ни за что! Она не ведьма!
– Немедленно откройте или мы сломаем двери!
– Отец, пусти! Пусти меня! Нет!
Они пришли за мной. Отодвинув занавеску, я вижу тени, надвинутые на лбы черные капюшоны, свет факелов. Неужели конец? Неужели я погибну – вот так, только начав жить?
Зеркало. Нужно спрятать зеркало. Вот сюда, в стол под трюмо. Где мои карты? Как руки дрожат, мне страшно… Выберу три карты. Раз, два, три… Теперь смешаю. Готово. Это лучше любых замков. Они не откроют ящик, пока не выложат этот аркан. А взломают ящик силой – так и найдут внутри только осколки. Если суждено, пусть тайна зеркала умрет вместе со мной. Я не позволю им забрать Бруно, моего бедного Бруно…
Тяжелый удар сотрясает дом – видимо, они все-таки выбили входную дверь. Слышу топот тяжелых ног, крики. Дверь моей комнаты распахивается, и в проеме появляются в точности такие лица, какие и ожидаешь увидеть в такую минуту: разгоряченные, исступленные, полные сознания собственной правоты, примитивной животной ненависти и одновременно страха – все-таки ведьму пришли брать. Ну как превратит во что или порчу наведет? Не бойтесь, глупые. В жизни никому не пожелала зла и даже сейчас вам его не желаю. Знаю, что не виноваты. Вам приказали – вы и делаете. «Я не буду сопротивляться и пойду с вами сама», – хочу сказать я, но не успеваю, потому что они уже здесь. С криком и хохотом грубо хватают меня, стараясь сделать побольнее. Тело реагирует само – дергается в жалкой попытке освободиться. Тут же в ответ на это кто-то сильно бьет меня в лицо и сразу после этого еще сильнее по затылку. Темнота, накатывающая после второго удара, милосердно прерывает дикую боль от первого. «Приняли голубушку», – слышу я чей-то удовлетворенный басок, прежде чем окончательно проваливаюсь в бездонный черный колодец…