Ветряные мельницы - [30]

Здание было примечательное: имперской еще застройки, массивное, из красного кирпича. Костя его хорошо запомнил, и отправился гулять вдоль витрин, поджидая, пока фургон уедет. Наконец, машина, прошелестев на повороте шинами по влажному асфальту, вырулила на дорогу и скрылась из глаз.

Костя, чувствуя себя шпионом из боевика 70-х, нарочито небрежной походкой направился к проулку. Около того места, где грузчик уронил ящик, что-то белело на асфальте.

Парень сделал вид, что у него развязался шнурок, присел, схватил этот листок плотной глянцевой бумаги, и не глядя сунул за пазуху. В это время облупленная дверь отворилась и высунувшийся тип в спортивном костюме зыркнул на Костю и буркнул:

– А ты чё тут ошиваешься? Вали отсюда! – и сплюнул себе под ноги.

Зашнуровавшись, парень поднялся, и в ускоренном темпе двинулся прочь, остановившись метров через пятьсот на автобусной остановке, достал и распрямил поднятый листок. А потом достал из кармана телефон и набрал Нику:

– Хэлоу, мэн. Я знаю где и когда ты снимешь офигенное видео для своего блога!

Примерно через час они встретились в баре возле сквера Энтузиастов. Ник заказал себе пинту бельгийского «Хугардена», Костя – кофе. Вообще, кофе он пил редко – информация о шумах в сердце, которую сообщили медики давила на мозг, но слишком много было дел, которые нужно переделать до ночи, и слишком сильно ему хотелось спать.

Марек торжествующе протянул хипстеру глянцевую бумагу, и Ник, запинаясь и коверкая звуки, прочел о том, что именно здесь, в сквере Энтузиастов, состоится программный митинг Объединенной оппозиции. Завтра, в восемнадцать ноль-ноль.

– Будет жарко, Ник. Можешь мне поверить. Ты просто придешь сюда, в этот бар, посидишь здесь, а потом выйдешь и снимешь какую-нибудь дичь.

– Дичь? Это что?..

– Хард муви, в общем. Файтинг ор криминал.

– Ага!

Почему Костя был так уверен? Тот телефон сегодня давал о себе знать несколько раз. Четыре звонка требовали статистов к 16–30 в разные точки Велирада, а пятый звонок просил уточнить, готов ли паек и теплые вещи.

На самом деле Мареку было страшновато. Он чувствовал, что скоро его накроют, так или иначе. При современных технологиях местоположение мобильного вычислить достаточно просто, а та информация, которая через него проходила была выражена хотя и в иносказательной форме, но подразумевала весьма конкретные вещи. Поэтому Костя уже подумывал над тем, чтобы избавиться от чертового телефона, но события захватывали его, и чувство того, что он находиться в самой их гуще будоражило его и окрыляло…

– Окей, – сказал Ник. – I trust you. Я буду тут…Tomorrow.

А Костя опрокинул кофе в себя залпом, кинул на стол купюру, махнул рукой и выбежал вон.

«Объединенная оппозиция» – в этой шайке не было ничего таинственного. В нее входила либеральная «Хартия» Алеся Говоруна, Народный Фронт Альбы (самая урсофобская движуха из всех), несколько правозащитных организаций и Независимое действие (полуанархическое столичное молодежное объединение с невнятными лозунгами о свободе, равенстве и братстве).

Так или иначе, четыре из пяти звонков по поводу статистов вели к конторам, которые были связаны с Объединенной оппозицией, и находились примерно на одинаковом расстоянии от сквера Энтузиастов. Редакция «Газеты городской» (официальный голос либералов), офисы правозащитных организаций и бар «RED». Тут всё было ясно – шествие оппозиции начнется оттуда, к идейным присоединиться купленная за денюжку толпа, создавая массовость, к купленной толпе добавятся любители «позырить» – и сквер Энтузиастов приютит тысяч пять-семь митингующих. А западная пресса раздует количество тысяч до сорока, они это умеют…

Но вот пятый звонок поставил Костю в тупик. Что находилось на окраине, в районе под названием Старинка, парень не знал. И спросить было не у кого. А точного адреса заказчик не называл… Это должно быть что-то из ряда вон выходящее, что-то способное изменить ситуацию в городе, или, как минимум, отвлечь значительные силы стражей порядка… Потому как Старинка располагалась ровно на другом от сквера Энтузиастов конце города!

Глава 9

Так что Костя покатил в Старинку. Станций метро там не было, трамваи и троллейбусы туда не ходили. Удалось вычислить несколько автобусов с маршрутами под трехзначными номерами и дикими названиями конечных остановок. Что-то вроде № 217 «КИЧ – Лавсан». Какой кич? Какой лавсан?

Марек сталкивался с такой проблемой даже учась в университете. Вроде бы и город знакомый, и почти шесть лет там провел, а всё равно – если больше 500 тысяч населения – попадется вот такой вот «КИЧ – Лавсан», и диву даешься, куда и откуда он идет? И людей обычно в них битком набито, и все едут с умным видом, как будто КИЧ для них что-то такое обыденное, как для нормального человека Дом культуры или там улица Советская.

Уставшая кондукторша прислонилась к поручням и пересчитывала деньги, а водитель пересчитывал колесами автобуса бесчисленные колдобины и выбоины окраинной дорогой. Свободных мест было полно, и Костя уселся на двойное сиденье, вольготно развалившись и вытянув ноги.

Вдруг, спохватившись, он нашел глазами кондукторшу и спросил: