Костю Марыгина всё бесило. Бесила дерьмовая жара, которая стояла уже вторую неделю и не желала спадать даже вечером. Бесило то, что в автобусе летом работает печка, которая категорически не фурычит зимой. Бесила потная тетка рядом, на соседнем сиденье, бесила тянущая боль в пояснице.
– У них мастера нет, видите ли! – вдруг сказала тетка, и вытерла лицо влажной салфеткой.
– Что? – Костя повернулся к ней, и увидел, что влажная салфетка совсем не помогает: лицо тетки было мокрым и лоснящимся.
– В автобусном парке нет мастера, который мог бы починить систему охлаждения. Поэтому летом они включают печку, чтобы мотор не перегревался, а зимой выключают – чтоб не переохлаждался. Уф! Это же какой-то кошмар!
Проходящая мимо кондукторша презрительно покосилась на тетку и проговорила ей в самое ухо:
– Здесь кто не оплачивал проезд?!
– Что вы мне на ухо орете-то? – заквохтала гражданка и Костя от бессильной ярости прикрыл глаза, чтобы не сорваться.
Если бы не фура с сантехникой, которую разгружали вдвоем с Егорычем, он бы ни за что не сел рядом с такой проблемной дамой. От таких скандалом за версту тянет… Но уж больно гудели ноги и тянуло поясницу.
Автобус фыркнул и остановился. Остановка «Детский сад № 8». Тут постоянно заходили мамаши с детьми, так что Костя встал заранее, чтобы не расталкивать людей и не топтаться по ногам. Уцепившись за перила обеими руками, Марыгин вяло наблюдал за потоком людей, хлынувшим в двери автобуса. Мамы, дети, вездесущие бабушки, трое франтоватых подвыпивших мужиков невнятного возраста, какой-то дед с баулами…
Вдруг один из выпивших франтов, издав торжествующий возглас, стремительным домкратом рванул через проход к единственному свободному месту. Это было то самое место, рядом с потной теткой.
Костя мрачно проводил его взглядом. Это мать его вообще что такое? Самый уставший, что ли? Бабули и маленькие дети уже не считаются?
Двое дружков протиснулись к усевшемуся субъекту, обдавая окружающих перегаром и посмеиваясь.
– А ты че смотришь, пидор бородатый?
Марыгин даже сразу не понял, к кому в этом автобусе можно так обращаться. Однако, поймав на себе взгляд пьяных, налитых кровью глаз и вспомнив про свою недельную щетину, он почувствовал, как от самых ступней и вверх, к глазам поднимается волна свирепой ненависти.
– Ты что, тут самый уставший? – повторил он вслух пульсирующую в голове мысль.
– Че?
– Устал больше всех, спрашиваю? Смотри, трехлетний пацан стоит, бабуля стоит, блин! Я что, тебе это место уступал, ты как думаешь?
– Ты че такой борзый-то? – удивился один из выпивших.
За спиной Марыгин услышал какие-то обрывки фраз, типа «…оно тебе надо?» «… лишние проблемы…» и завелся еще больше. Костя распрямился во весь свой немалый рост и навис над компанией франтов.
– Я еще раз спрашиваю, я тебе это место уступал?
– А тебе че, больше всех надо? Вон, все стоят, никто не выё… Выёживается! Садись, мать, вишь, я уступаю! – тип оторвал седалище от дерматина, обращаясь к благообразной старушке в белом платочке.
Старушка брезгливо поморщилась и отодвинулась.
– Мне больше всех надо, ага. Вставай давай!
– Че-е-е? – возмущению не было предела. – Может выйдем погулять на следующей остановке?
Тут подскочила кондукторша.
– Здесь оплачиваем проезд!
– Да нам одну остановочку! – загомонили пьяные и нарядные.
– Одну остановочку пешком!
Обстановка становилась всё более абсурдной. Загомонили люди, автобус остановился, из окошечка кабины выглянул водитель…
Типы двинулись наружу, один из них демонстративно задел Костю плечом.
Мрачным взглядом Костя следил за ними, в голове медленно ворочалась дилемма «идти или не идти следом?»
– Зассал, пидор, – в дверях произнес тот, который так хотел посидеть.
Это было до усрачки глупо, но Костя Марыгин попер наружу.
Они по всей видимости такого не ожидали, поэтому выпрыгнув из автобуса, он дождался звука закрывшейся двери и фырканья мотора, а потом просто-напросто дал хорошего пинка под зад любителю посидеть в общественном транспорте.
– Н-на! – импульс, преданный пьяному телу равен произведению силы на время её действия, а силы вложено было предостаточно.
Тело врезалось в одного из дружков и оба они упали на пожухлую от жары траву газона, который располагался в непосредственной близости от проезжей части.
Третий неожиданно резво развернулся и раз-два – врезал сразу парочку боковых ударом ногами, стараясь попасть под коленку.
«Лоу-кик!» – мелькнуло в голове у Кости название специфического удара. Противник, видимо, когда-то занимался тайским боксом.
Бедро было отбито основательно, хотелось взвыть от боли и упасть на землю, но вместо этого Марыгин издал свирепый рык и одним прыжком сократил дистанцию. Ухватив противника за грудки, он подсечкой свалил его на землю, и, не обращая внимания на ощутимые удары локтями по спине, принялся дубасить пудовыми кулаками по ребрам, по начавшему проявляться брюшку, по подставленным рукам…
