Ветряные мельницы - [4]

– О, Марек! – Силивон сидел на окне и смотрел вниз.

В одной руке он держал бутылку водки, в другой – пластмассовый стаканчик.

Марек насторожился. С Силивоном случалось всякое. Этот красивый смуглый парень, археолог от Бога, гитарист и донжуан обладал абсолютной несовместимостью с алкоголем. Он напивался до белки, до чертиков, до зеленых человечков. И на сей раз он смотрел вниз явно с определенным умыслом.

– Марек, а вот нахрена мне всё это, а?

Костя аккуратно поставил чашку, чай и ситечко на буфет, подошел поближе и спросил:

– Что именно ты имеешь в виду?

Силивон обвел взглядом желтоватый потолок кухни, кипящую на плите кастрюлю и холодильник с наклейками на дверце.

– Ну, все вот это…

– Что, снова несчастная любовь? – иронично поднял бровь Костя.

Печальный кивок был ему ответом:

– Я к ней со всей душой, а она… Эх!

Вдруг Силивон поставил водку на подоконник, надел сверху на горлышко стаканчик и как-то неожиданно оказался со свешенными вниз ногами. Под ним разверзлись пять этажей высоты и асфальт тротуара.

– Нахрена мне это всё, Марек? – проговорил страдалец грустным голосом. – Что потом, после всего этого?

Было видно, как напряглись вены на его предплечьях, когда Силивон оперся на подоконник, готовясь прыгнуть.

– Ах ты курва! – сказал Марек, и за шиворот втащил его в кухню. – А потом я дам тебе в морду!

И отвесил ему две внушительных оплеухи, и поволок в его комнату, где добавил еще одну оплеуху и уложил его на кровать.

Заваривая чай, Костя слышал, как Силивон поет дурным голосом что-то печальное, перекрикивая даже хрипы Калачика.

– Может хрен с ним, пусть бы прыгал? – пробормотал Марыгин и направился к себе, за шкаф – готовить завтрашний семинар по истории философии.

Глава 2

– Экзистенциализм был создан датским импотентом! – провозгласил Палкин, блестя из-под гигантских очков полубезумными глазами. – Сёрен Кьеркегор сбежал от своей невесты, поскольку боялся собственной несостоятельности как мужчина! Невеста, кстати, была очень даже секси!

Седоватая шевелюра а-ля Эйнштейн, потертая кожаная куртка, гигантские очки и волевой подбородок – вот что такое этот Палкин. Старший преподаватель кафедры философии.

– Ключевое понятие экзистенциализма – экзистенциальный кризис. Что это такое? Это когда вы вдруг поняли, что ваша жизнь тупая и бессмысленная, и именно для вас она не обладает никакой ценностью… Къеркегор видел выход из кризиса в религии, в религиозном состоянии души. Но наш народ предпочитает что? – Палкин пожевал губами, глядя в полупустую аудиторию.

– Бухать и забивать болт, – негромко сказал Костя, но Палкин его услышал.

– Точно! Молодой человек абсолютно прав! Но это не единственный выход. На самом деле их несколько… Можно написать книгу, отправиться в путешествие, или заняться тяжелым физическим трудом. Или стать философом как Кьеркегор и дурить голову приличным людям своей заунывной дичью… А можно еще соорудить из подручных средств петлю и повеситься в подходящем месте… – Палкин подышал на очки и протер их полой кожаной куртки. – Чем больше самоубийц – тем меньше самоубийц!

Мозг Кости постепенно превращался в плавленый сырок. Вообще-то Марыгин был парнем подкованным, и в отличие от большинства присутствующих читал Кьеркегора в оригинале, не довольствуясь тремя абзацами из учебника. Но манера преподавания Палкина – это было нечто невообразимое.

«Если вы хотите безнаказанно нести всякий бред, и получать за это деньги – вам нужно становиться преподом или училкой» – это была единственная запись в конспекте на сегодня.

Звонок был воспринят как глас Божий. Подхватив с соседнего стула сумку, Костя ринулся на выход.

По пути на остановку найденный телефон снова дал о себе знать:

– Добрый день! – жизнерадостный мужской голос так и звенел бодростью и оптимизмом. – Это утилизатор. Тут меня не спрашивали? А то что-то…

Марыгин нажал отбой и почувствовал себя персонажем дурацкого анекдота. Усевшись тут же, на бетонном поребрике, он, наконец, решил разобраться с этим чертовым мобильным.

И тут же столкнулся с проблемой. Не было тут ни меню, ни чего то подобного. Вообще, из опций – список принятых вызовов, список исходящих вызовов, функция набора номера. Всё. Никаких СМС, картинок, мелодий – вообще ничего! Даже списка контактов не было! И, черт побери, в списке входящих – только те четыре, которые принял Костя!

Что это вообще за фигня с координатором и утилизатором? То есть чисто словарное значение этих терминов вполне понятно… Но остальное – черт ногу сломит. Может, предыдущий владелец работал в чем-то типа отдела кадров? И почему до сих пор не села зарядка?

Все эти мысли были слишком сложными для мозга, перегруженного Палкиным, да и жрать Марек хотел неимоверно. Поэтому он двинулся в общагу, на ходу медленно соображая будущий обед.

Кроме этого, треклятого мобильного было еще полно дел: тренировка, ночная смена на стоянке, в конце концов – предзащита вот-вот, а диссертация еще ни на что не похожа…

Ведомый мрачными мыслями Костя вломился в общагу и вдруг замер. Из кухни доносился аппетитный аромат, обувь в коридоре стояла аккуратно, а в холле звучала музыка. Его музыка! Тут никто больше не слушал «Creedence Clearwater Revival», это уж точно.