Ветряные мельницы - [28]

– Мужики, – спросил Костя. – А вы на каком языке сейчас разговариваете?

– Эм-м-м… На урском… – смутился татуированный.

– Так что там насчет братьев?

– А ты что, сильно умни? – подорвался тут же туалетчик. – Ты имперец что ли? На портрет Правителя фапаешь?

– Пф-ф-ф, я тебя умоляю. Я вообще из Альбы, мне одинаково срать и на Правителя и на ваш Великий Сейм.

– Так чего лезешь тогда?

– А вот заело меня! Слышу, тут такие славные хоморские хлопцы едут и костерят Урсу и Правителя. И Хомору свою восхваляют. Любите родину, хлопцы?

– А то! – выпятил грудь татуированный.

– А если б тебе в Америке работу и жилье предложили, поехал бы?

– Ясное дело, – заржали хоморцы.

– Тогда цена вашей любви к родине – дерьмо! – заявил Костя, но тут же был схвачен за руку.

– Погоди-и-и, уважаемий! Сядь тут с нами, давай поговорим…

Была в этих словах угроза и пьяная настойчивость. Угроз их Костя не боялся, потому как видел, что телосложения они все не самого спортивного, двое зажаты между столиком, стенкой и своими товарищами, да и полотенце вафельное Костя уже намотал на кулак, на всякий случай.

– Так ты что, урсист? Небось за Преображенского голосовать будешь? – напирал татуированный.

– Да я вообще никогда не голосую. Насрать мне на политику! Ну а вы что тут делаете, так далеко от ненаглядной Хоморы?

– Друзья нас пригласили, дела тут у нас…

Костя постепенно догадывался, какие у них тут дела, и поэтому закипал всё сильнее.

– Свои бы дела порешали сначала… Небось за свободу бороться приехали?

Было видно, что Марек попал в точку. Но хоморцев было просто так не пронять:

– Ваши нашим в прошлом году помогали, вон, когда Великий Сейм собирали, сколько ваших флагов там было? И ваши за нашу свободу гибли тоже, теперь мы на помощь пришли…

– У-у-у-у, ребята… Я лучше пойду, все равно конструктивного диалога не будет… – Костя начал вставать, но татуированный надавил ему на плечо, усаживая:

– А ты что, против свободи? Скажи, братка, не стесняйся!

– Я за порядок и за созидательный труд… А этого в вашей Хоморе и до Сейма не хватало, а теперь и совсем как-то туго стало! Зато «свободи» полно, это дааа! Богатейшая, красивейшая страна: море, чернозем, металлы, уголь – всего куча, а живете беднее… Беднее нас, елки-палки! А у нас в Альбе вообще ничего нет, врубаетесь? Вообще! Земля – дерьмо, климат – дерьмо, моря нет, полезных ископаемых нет, только люди, которые немножко работают и немножко любят порядок. А у вас – свобода… Свобода быть бандитом или проституткой? Свобода голоса бабулек перед выборами покупать?

– Ты того… Полегче, братка! – татуированный угрожающе приподнялся.

– Да сядь ты уже! – распалившийся Костя ручищей своей толкнул его в грудь, и он со стуком уселся обратно.

Второй хоморец попытался ухватит Марека за грудки, но парень перехватил его руку и вывернул, пока тот не замычал.

– Сидите и слушайте уже, что о вас в Альбе думает по крайней мере половина людей! А то приехали «за свободу»! Ваша свобода… Видал я ее, когда за барахлом ездили на рынок в Серигов… Даже с нашими нищенскими зарплатами в 200–250 долларов там кучу всего можно купить! Вот это меня всегда поражало… Разметки на дорогах нет, из трещин тротуаров трава торчит, бабули бутылки в мусорках собирают, зато холеная морда кандидата на очередных выборах таращиться с плаката на всю стену девятиэтажного дома! Да за этот плакат можно километр этой конченой разметки нарисовать! Во всем Серигове увидел одну красивую оштукатуренную стену, и на той написано большими буквами «ПРАВИТЕЛЬ – ГОВНО». На лбу себе напишите, может поможет… – Костя встал, и заметив движение сбоку шикнул, замахнувшись: – Сидеть, мать твою!

А потом прошел к своему месту и сказал Нику:

– Пора на выход. Подъезжаем.

* * *

У Кости был план. То есть, Костя знал, ЧТО нужно сделать, и весьма приблизительно представлял себе, КАК он это провернет. Дело в том, что последние звонки на тот самый телефон отличались от предыдущих. Заказчики нервничали, торопились и потеряли бдительность. Они стали называть конкретные даты и адреса, по которым необходимо доставить тот или иной груз, или разместить необходимых специалистов. Чем ближе к выборам – тем больше было звонков и тем чаще там мелькали одинаковые названия улиц, площадей, строений в промзоне… Наверное, репутация предыдущего посредника была безупречной, и поэтому заказчики забили болт на конспирацию. А может быть, они думали, что уже ничто им не сможет помешать?

Костя расстался с Ником на выходе из вокзала. Они договорились встретиться в вокзальном кафе около одиннадцати вечера, закончив свои дела, и вместе искать жилье. Блогер побежал снимать обзорное видео по Велираду, а Марек задержался немного, дыша влажным холодным воздухом столицы и огляделся.

Велирад отличался от остальной Альбы больше, чем соседние страны отличаются друг от друга. Здесь были чистенькие тротуары, выложенные плиточкой, вежливые стражи порядка в идеально подогнанной форме, новенькие автобусы и электрички, куча развлекательных центров, кино, баров и ресторанов, огромное количество вакансий по всем профессиям… В Велираде кипела жизнь, тогда как в остальной Альбе жизнь скорее булькала, время от времени пуская пузыри. И велирадцы были самыми недовольными из всех. Почему? Потому что недовольным быть модно. Модно критиковать режим Нестеровича, модно ругать церковь, модно плеваться ядом на отечественные продукты и одежду… Хотя для Велирада Нестерович сделал непростительно много. Он логично рассуждал, что двухмиллионная столица обеспечит его стабильно лояльным электоратом, и назначил особые надбавки к зарплате, от 20 до 40 %, и строил Велирадскую кольцевую автодорогу, и прокладывал две новые ветки метро… Не сам, конечно. На какие деньги это делалось? На те самые деньги, которые платила остальная Альба в виде отчислений в республиканский бюджет. Велирад обеспечивал сам себя только на 70 %, остальное он высасывал из страны. И все равно велирадцы были вечно недовольными и абсолютно нелогичными, на каждых выборах показывая процент голосов против Нестеровича на порядок выше, чем по стране!