Ветры низких широт - [57]
— Ша! — сказал Ловцов. — Петр Федорович, дуй в низы.
Петр Федорович облизнулся, повилял хвостом и скатился по трапу вниз. На верхней палубе он больше не показывался.
Суханов потом сам понял, что он, мягко говоря, погорячился: на кораблях на шутку, пусть даже самую злую, всегда было принято отвечать шуткой, но ему в те дни было не до шуток. После вечернего чая, когда старшие офицеры уже разошлись, лейтенанты составили партию в «козла», пусть не самой интеллектуальной игры, но все-таки той самой, когда и по столу можно костью постучать, и покричать, и отмочить соленую шутку — куда же без нее в мужском обществе?
Суханов сел за пианино, поглядел на «козлятников», и те дружно заавралили:
— Давай собачий вальс!
Суханов повременил. Все, что он делал сегодня, пытаясь обратить во благо, неожиданно превращалось во зло: он вовсе не хотел обидеть своих моряков, а судя по всему обидел, но ведь и они же обидели его, и он с силой ударил по клавишам.
— Веселей, Суханов! — опять закричали «козлятники». — Чего кота за хвост тянешь?
Но играть веселее Суханову не хотелось, он и за пианино сел совершенно случайно, не зная, чем занять себя, и играл скверно, вернее, не играл, а музицировал для себя.
«Скорей бы на боевую службу, — подумал он, — куда-нибудь в сумасшедший Бискай или в ревущие сороковые. И пусть бесновались бы ветры, и пусть бы катались волны по палубе, и пусть бы...»
— Суханов, ты как неродной!
А уходить ему сейчас на боевую службу все-таки не хотелось. Он даже не мог представить себе, что чувства его на какое-то время окажутся сильнее разума, и если разум слушался воли, то воля неожиданно стала подчиняться чувствам. «Черт-те что, — думал он. — Вот влопался так влопался!»
К нему подсел Блинов, который только что вернулся из города — сперва возил больных в поликлинику, потом заказывал лекарства, заодно заглянул в ДОФ (Дом офицеров флота) и вкусно пообедал — и теперь слонялся по кораблю в поисках интересного собеседника.
— Опять весла сушим? — спросил он. Сушить весла — это была одна из шлюпочных команд, когда гребцы, положив руки на валек, удерживали весло параллельно воде, а по выражению офицеров-гангутцев, находились в миноре. — Вернемся из похода, я тебе такое... Пальчики оближешь.
— По трем адресам?
— Нет, — сказал Блинов, явно не желая замечать скептицизм Суханова, — по одному. Обаятельна, образованна. Хорошо говорит по-французски.
— А они, эти француженки рязанского посолу, не разговаривают. Они, маэстро, балдеют. Пора бы знать.
— Ого, — удивился Блинов. — Да ты совсем раскис. Уж не заболел ли? — профессионально-насмешливо спросил он. — А ну-ка, пойдем в каюту. Сердчишко твое послушаем. Давление померяем.
— Иди ты...
— А ты не спорь... Врачу виднее. — Блинов оглянулся на «козлятников». — Вообще, здесь люди, а я ужасно не люблю свидетелей.
Там о стол хватили костью, видимо, получился адмиральский «козел», и закричали в два голоса:
— Встать! Смир-рна! Суханов, вальс!
Они прошли в каюту Суханова. Склонив голову на одно плечо, Блинов начал разглядывать фотографию на переборке, на которой Суханов получал кортик с погонами, потом склонил ее на другое плечо, хмыкнул:
— Этот симпатичный юноша, которому явно улыбается жизнь, ведь он о чем-то мечтает? Как вы думаете, маэстро, о чем он мечтает?
Суханов завалился на койку, что позволял себе в исключительных случаях, уставился в подволок и меланхолически изрек:
— Сей юноша думает, что ему вручается не кортик, а сама морская слава России. И очень хочет, чтобы его любили.
— Так за чем же стало дело?
— А дело за тем, что дяденька старпом, в просторечии — Чистоплюй, не пускает этого симпатичного юношу на берег. Он не хочет, чтобы нас любили.
— Маэстро, вы меня удивляете. Ведь я как-никак корабельный медик, а вы... — Блинов хлопнул себя ладонью по лбу. — Ба, как я мог забыть! У тебя же застарелый радикулит. Правда, товарищам офицерам сход на берег нежелателен, но...
— А это что такое — радикулит? — с интересом спросил Суханов. — Вообще-то я что-то такое слышал. Только при чем тут этот самый радикулит?
— Экий ты, Суханов, непонятливый. Я объявлю тебя больным. Уговариваю своего тюфяка Грохольского — флажок у меня мужик гуманный и понятливый, — чтобы в случае чего подтвердил диагноз. Это никогда нелишне. И ты, разумеется в моем сопровождении, следуешь к медицинским светилам на консультацию.
Суханов опять уставился в подволок, долго молчал, шевеля носками ботинок, дотом рывком сел, спустил ноги на палубу.
— Это нечестно.
— Зато здорово. Ни один комар носу не подточит, включая дяденьку старпома.
Суханов недоверчиво поглядел на Блинова:
— Может, тебе самому хочется сойти на берег?
— Мне этот берег уже обрыдл. Я жду не дождусь, когда наш геройский бриг наполнит ветром свои паруса и умчит нас в неведомые широты. Люблю я эти самые странствия, оттого и карьерой, можно сказать, пожертвовал. Впрочем, я не откажусь и завтра повторить поджарку по-суворовски в нашем прекрасном и гостеприимном ДОФе.
Сколько мук претерпела Россия в XX веке, но и сколько милости Божией видела в явленных в ней новых подвижниках, мучениках и исповедниках!Одним из великих светильников Православной Церкви и одним из величайших ученых-богословов своего времени стал Архиепископ Феофан (Быстров).Он был духовником Помазанника Божия Государя Императора Николая II Александровича и всей его Семьи. Святитель Феофан был «совестью Царя», гласом и хранителем православных заповедей и традиций.Ректор Санкт-Петербургской Духовной академии, он стал защитником Креста Господня, то есть православного учения о догмате Искупления, от крестоборческой ереси, благословленной Зарубежным Синодом, он послужил Святому Православию и критикой софианства.Прозорливец и пророк, целитель душ и телес – смиреннейший из людей, гонимый миром при жизни, он окончил ее затворником в пещерах во Франции.
Роман Вячеслава Марченко «Место встречи», повествующий о выходе нашего Военно-Морского Флота на просторы Мирового океана, состоит из трех частей: «Ленты-бантики», «Год без весны» и «Севера́», которые уже выходили отдельными изданиями и положительно отмечены критикой. Роман «Севера́» удостоен литературной премии Министерства Обороны СССР в 1981 году. В полном составе роман издается впервые.
Роман Луи Буссенара «Архипелаг чудовищ» является продолжением романа «Сын парижанина» и рассказывает о приключениях сына прославленного Виктора Гюйона, прозванного Фрике.Художник А. Махов.
События, о которых идет речь в этом рассказе, написанном в 2001 году специально для сборника “The Mammoth Book of Sea Battles”, происходят в августе 1801 года, между четвертым (“The Bomb-Vessel”) и пятым (“The Corvette”) романами «Саги о Натаниэле Дринкуотере».
Получив новое назначение, капитан-лейтенант Олег Борисов уезжает на Крайний Север. Там его ждет трудная, но интересная работа; там он становится свидетелем и участником зарождения большого арктического судоходства.
Тридцатидвухпушечный фрегат английского флота «Леда» был отряжен охотиться за пиратами в Караибском море, но попал в засаду французов…Рассказ входит в авторский сборник «Tales of Pirates and Blue Water».
Загадочная история, которая могла бы произойти только в «корсарском раю» Вест-Индии. Яркое солнце. Изумрудные волны. «Веселый Роджер», реющий над черными пиратскими парусами. Джентльмены удачи не боятся ни королевских военных фрегатов, ни королевских судей, ни Бога, ни дьявола. Но… кое-чего приходится страшиться и этим лихим парням. Ибо на островах Карибских морей правят черные боги вуду. Здесь – царство могущественных колдунов-жрецов, вернувшихся с того света зомби и кровавых духов зла – лоа. Здесь безраздельно властвуют всемогущие Податель Смерти Папа Легба и жестокий Повелитель Смерти Барон Суббота.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.