Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века - [35]
4. После подписа указов, когда священник Феофилактов и дьякон Ивановский и дьячек Веснин ушли из церкви, я за Анцыгиным не гнался, а как будучи очередный причетник, намерен был осмотреть олтарь – не осталось ли в оном горящих свечь без погашения, между прочим и пошел из холодняго храма в олтарь того же храма для осмотру, запнулся за опочную плиту, немного выдавшуюся[234] и находящуюся за левым клиросом близ киота с иконой стоящей, и, споткнувшись, упал чрез две ступеньки прямо в пономарские северные двери олтаря холодняго храма на опочный пол и присек себе губу до крови, от чего оказались едва приметные две капли крови, которые тогда же были по приказанию моему и причетника Попова сторожем Селезеневым притерты сырою тряпкою, и эти пятна на опоке были в самом дальнем разстоянии от престола. И когда я от упа-дения ненамеренного отшиб себе грудь так, что потрясло всю мою внутренность, едва встав сам с места, сказал сторожу Николаю Селезеневу о затеретии пятен, не входя во внутренность олтаря, возвратился из оного на паперть, лег на лавку, по объясненой причине не мог идти домой. В сие время причетник Попов, признав меня пьяным, будучи сам не трезв, ходил для объявления священнику Феофилактову, а сей довел до сведения благочинного протоиерея Георгия, который меня тогда же и свидетельствовал, даже и те места, где были пятна крови от присечения моей губы о пол. А когда немного тягость отошла от груди, то я, встав с места, ушел домой. По приходе к утрени, т. е. 20 сентября сего года, хотя просил у священника Феофилактова прощения, но он, не сотворив мне милости, донес начальству, умолчав о том, что причетник Попов не был у вечерни, а пришел к оной за повечерием. Из небытия Попова у вечерни видно, что он оклеветывает меня в неблагопристойном пении несправедливо, равно и прочая братия, а единственно из угодности к священнику Феофилактову и личным неприязням по случаю неправильного разделения прихожан между нашими причтами.
5. А что были причетники Веснин, Анцыгин и Попов со мною у причетника Пономарева и пили довольно вина, не могут и сами отрицать. В случае их запирательства ссылаюсь на бывших у Пономарева людей: дьякона Ивана Огнева и причетника Кира Суворова, кои могут показать, кто сколько из нас пил и как угощался вином. Я в сем случае мог бы сослаться и на причетника Пономарева и матерь его Матрону, но как Пономарев, угощая нас, по-видимому, от усердия, сделался донощиком, а может быть, из угождения к священнику, как незнающий церковного круга и без стихорного[235], дабы не могли сделать Пономареву стеснения, то я его с материю Матроною в свидетельство принять не могу. А сторожа Селезенева, не по приговору находящегося при церкви, а просто за брата служащего, хотя и не следовало бы принять во свидетели о произшествии церковном, но, полагаясь во всем на христианскую совесть, спросить за присягою, за неимением свидетелей, допускаю.
6. Но как сей случай, т. е. упадение мое в церкви, произошел от неосторожности моей и от неплотно лежащей опочной плиты, о которую я запнулся, что утверждает и братия, мог быть и с трезвым, то приемлю смелость просить и прошу у епархиального начальства благоснисхождения в моей вине, приняв во уважение многочисленное мое семейство и то, что я ранее сего под судом и в штрафах не был и проходил частную должность помощника в поселянском училище у многих наставников и многие годы и пил вино у Пономарева равно с братиею, кои тоже, за выпитием излишнего вина, вовсе равно как и я, не должны были входить во Святая Святых, где не должно быть производимо подписание указов, во избежание могущих последовать и последовавших чрез вовлечение происшествий.
К сему показанию города Котельнича Николаевской церкви дьячек Николай Замятин руку приложил»[236].
Стало быть, благодаря рвению бдительного дьячка Замятина, вскрылось множество нелицеприятных подробностей. Коллеги-то у него каковы: сами выпивают и на него доносят! А один так назюзюкался, что к вечерне и вовсе не явился. И тому всё сошло с рук! Это оттого, что священник его грешки покрывает. И вообще: иереи прихожан разделить меж собою по справедливости не могут, в святом алтаре чуть ли не заседания устраивают. Церковным сторожем состоит не тот, кто подряжался, а брат его! Сам же Замятин – любо-дорого посмотреть: скромен, учён, принципиален. Службу знает – не то, что некоторые невежды.
