Ветер вересковых пустошей - [26]

От безделья Яромир стал присматриваться к Эврару, но все его попытки завести с ним разговор о былых сечах, славных боях были тщетны. Рында ходил за княжной, словно привязанный, и редко что-либо говорил, обычно сидел подле неё и точил свой кинжал или мастерил какую-нибудь корзинку для трав, что собирала его госпожа.

Самым тягостным для Яромира моментом дня был приход высокого норманна, с больной рукой. Он разговаривал с княжной на своем языке, и Яромир понимал лишь отдельные слова, но он видел, как смотрит на Горлунг норманн, и эти взгляды ему не нравились. У местного «Любостая» никогда не было соперников, обычно женщины переставали смотреть на других дружинников, стоило только Яромиру улыбнуться. Одно только радовало дружинника: на все речи норманна Горлунг отвечала холодно и кратко, словно ей неприятно было присутствие этого человека в её покоях, будто обидел он её чем-то.

* * *

Князь Торин, по давнишней привычке, объезжал свои владения, Ветер нетерпеливо гарцевал под ним. Солнце стояло высоко над головой, на голубом небе не было ни облачка, лениво жужжали мухи. Князь с удовольствием глядел на засеянные поля, где работали рабы, осенью зерно, оставшееся после заготовок для Торинграда, продадут, выручив за него куны [76].

Фарлаф утром уедет за вено [77], скоро будет свадебный пир Прекрасы и Карна. Торину не слишком нравился жених дочери, уж больно он был изнеженным, не было в нем несгибаемой воли, как не блистал он и особым умом. Князю доложили уже о ночах, которые княжич проводил с рыжей Агафьей, не гоже это, не по-людски, в доме невесты устраивать сие безобразие. Хотя молодой ведь он, кровь бурлит. Да, и что значит развлечение с девкой теремной? Пустяк, ерунда. Хотя неприятно.

Так и ехал князь, предаваясь невеселым думам о нареченном Прекрасы, о своем будущем наследнике, немного позади него ехали княжеские рынды. Услышав конский топот вдалеке, с той стороны, где остался Торинград, они насторожились, но, увидев, норманнского гостя, князя успокоились.

Олаф, догнав князя Торина, поприветствовал его и поехал рядом. Торину нравился сын Ингельда, немногословный воин, закаленный в набегах.

— Хорошая у тебя земля, конунг, — сказал, оглядываясь Олаф, — видно, что плодородная.

— Да, — согласился князь, ему было приятно, что тот заметил это, несмотря на свою молодость, норманн был серьезным, не в пример Карну. Такому и землю свою можно отдать.

— За такую землю можно было бороться, — улыбнувшись, добавил сын Ингельда.

— Да, но у отца твоего, поди, лучше? — спросил князь.

— У него лучше тем, что на земле пращуров, но холоднее у нас в Норэйг, поэтому урожаи здесь лучше будут.

— На земле пращуров…, многое я отдал бы, чтобы побывать там, — задумчиво произнес Торин.

— Так поплыли со мной, конунг, в моем доме, и в доме отца моего тебе всегда рады будут.

— Рад бы, да не могу, дочь засватали, свадебный пир готовим, вот на следующий солнцеворот бы, — мечтательно сказал князь.

— Давай условимся, конунг, я на следующий солнцеворот собираюсь в новый набег на Гардар, заеду за тобой, и поплывем мы вместе в Норэйг, погостишь у отца, поживешь у меня, — предложил Олаф.

— Нравишься ты мне, сын Ингельда, — сказал Торин.

Олаф почтительно склонил голову, ему было приятно, что отцовский боевой товарищ так высоко его оценил.

— Значит у тебя свой дом, Олаф? — спросил хозяин Ториграда.

— Да, отец разрешил построить свой небольшой двор на его земле.

— А почему ты не остался в хирде отца? — спросил князь.

— Не захотел, я вольный, — гость улыбнулся и продолжил, — мне нравится, как я живу. Пускай не богато, мой двор совсем маленький, но он мой, набеги приносят мне неплохую прибыль, на это мы и живем всё время до следующего набега. Моей семье хватает.

— У тебя есть сын? — посмотрев на него, спросил Торин.

— Да, есть, Рагнар, — улыбаясь, сказал Олаф.

— Ты — счастливый человек, — промолвил князь, и, помолчав, добавил — у меня сына нет, вот и отдаю свою землю чужому.

— Я слышал об этом, конунг, и это поистине печально — согласился Олаф.

— Как твоя рука? — решив сменить тему, спросил князь.

— Заживает, благодаря стараниям княжны. Она хорошая знахарка, пожалуй, лучшая из тех, кого доводилось мне встречать.

— Правда? — удивленно спросил Торин.

— Да, — ответил Олаф и, помолчав, добавил, — и красавица к тому же. Тебе есть, чем гордиться, конунг, для всякого отца такая дочь повод для гордости.

Торин удивленно посмотрел на своего спутника, но промолчал. Он никогда не задумывался о целительстве Горлунг, это было само собой разумеющимся. Она должна была помогать его воинам, она обязана была лечить их. Но никто никогда не говорил Торину, что его старшая дочь лучшая знахарка, а тем более красавица. Князь посмотрел на Олафа и усмехнулся, льстит, наверное, его дочери сын Ингельда. Но всё это не важно Горлунг и её знания ничего не принесут Торину, лишь Прекраса и её предстоящий союз с Карном имели значение.

ГЛАВА 12

Горлунг, понурив голову, стояла у окна в своей светлице, глядя на пустое ложе. Нынче утром Яромир вернулся в дружинную избу, теперь он будет приходить только менять повязку с целебной мазью на своей заживающей ране. Впервые занимаемые покои показались княжне пустыми и тихими. Не звучал более в них веселый, звонкий голос дружинника, никто не смотрел на неё теплыми янтарными глазами, никто не пытался поцеловать её тонкие пальцы.