Ветер в ночи - [55]

Дымный след быстро рассеялся в воздухе.

— Что ты слышал? — спросил греймазга.

Оша нахмурился:

— Ветер, бриз… в траве… в деревьях.

— Что ты чувствовал телом, открытой кожей на руках и лице?

— Ветер! — отрезал Оша.

— Достаточно сильный, чтобы задуть свечу?

— Как видишь, да, достаточно, чтобы… — Оша замер, уставившись на фитиль. — Нет… не достаточно.

— Как далеко от тебя свеча? Что ты слышал, но не чувствовал?

Это стало очевидным, хотя он никогда прежде не задумывался о подобном. Ветер не дует везде с одинаковой силой — даже с различием всего в десять шагов.

Прогресс обучения привел к тому, что две, потом три и наконец четыре свечи стояли перед ним. Стало труднее улавливать различия в движении воздуха. Но когда ветер бывал слишком силён для наблюдения за свечами, греймазга внёс изменение.

Бротандуиве отвёл Ошу к рощице редких деревьев по пути. Он собрал опавшие листья у ближайшего и вернулся на опушку. Кидая по листу каждые несколько шагов, он подошёл к Оше.

— Достань стрелу и прицелься в то дальнее дерево, — сказал он. — Наблюдай за листьями, пока не наступит момент, когда будешь уверен, что все они совершенно неподвижны.

Оша повиновался и попал в дерево с первой попытки. Правда, гордиться было нечем: оно стояло всего в двадцати пяти шагах.

— Теперь выжди, пока только один лист двинется с места, а затем стреляй.

Снова он попал, хотя немного отклонился от центра ствола.

Эти упражнения продолжались каждое утро, пока однажды они не расположились лагерем у нескольких высоких дубов. Ветер был слишком сильным для наблюдения за свечами, поэтому греймазга опять разложил листья, некоторые из которых тут же зашевелились и даже немного раскатились по земле.

— Отметь движения листьев за три выдоха, прицелься, а затем закрой глаза и стреляй.

Оша нахмурился — такая тренировка казалась ему нелепой — но всё сделал. И не услышал, как стрела вонзилась в дерево.

— Найди стрелу и повтори.

Оша послушно пошел на поиски. Он до сумерек пытался попасть в дерево с закрытыми глазами — но так и не попал. Схитрив, он попробовал с открытыми, и то сумел попасть далеко не сразу. Когда совсем стемнело, он вернулся в лагерь, где Леанальхам пыталась приготовить пойманную греймазгой белку.

— Почему ты промахивался… даже когда открыл глаза? — спросил Бротандуиве.

Оша оглянулся на дуб. Греймазга не мог видеть его из лагеря. Как он узнал?

— Поскольку я слушаю, — произнёс Бротандуиве, — а ты — нет. Очевидно, что ты смог попасть только с открытыми глазами. На рассвете возвращайся к упражнению со свечами. Используй лук только в сумерках. И на сей раз слушай так же внимательно, как смотришь, — греймазга немигающе уставился на Ошу. — Когда станешь целиться в отдаленную цель, у тебя не будет листьев и свечей, чтобы отметить движения воздуха вдоль пути стрелы.

Прежде чем Оша смог сказать хоть слово, Леанальхам остро выдохнула. Греймазга даже не посмотрел в ее сторону, но Оша смерил её долгим взглядом. Леанальхам, казалось, сильно устала душой.

Целых полмесяца ушло на то, чтобы попасть в дерево с сорока шагов. В то время греймазга часто исчезал на всю ночь. Однажды Оша проснулся на рассвете и обнаружил, что Леанальхам уже суетится у огня, где в маленьком горшке кипел овес.

Бротандуиве еще не вернулся.

Оша задумался о том, не нужно ли ему пойти на поиски, но он не мог оставить Леанальхам одну. Она тоже то и дело взволнованно поглядывала по сторонам, ее дыхание было учащённым. Она посмотрела на него, и тут в её глазах вспыхнула паника. А затем Оша услышал за спиной шорох листьев под ногами. Он быстро выхватил стрелу и наложил её на тетиву, оборачиваясь.

И тут же расслабился, когда из-за деревьев вышел Бротандуиве. Если бы греймазга пожелал, его бы не услышали вообще. Вдруг Оша напрягся снова и услышал позади придушенный вскрик Леанальхам.

Туника и рукава Бротандуиве были изорваны. Одна сторона его капюшона была рассечена, а серо-зелёная ткань — забрызгана темными пятнами… кровью. Ничего не говоря, греймазга снял плащ и тунику, кучей кинул их на землю и, поджав под себя ноги, устроился у огня. Он поднял взгляд на Леанальхам:

— Ты сможешь отстирать и подлатать это?

Она безмолвно кивнула, но Оша внимательно осмотрел греймазгу.

Кроме отметин на лице, на теле и руках Бротандуиве были и другие шрамы. Линия синяков проступила вдоль левой стороны его груди и на правом предплечье, но более тревожащим было то, чего там не было.

Ни одной кровоточащей раны.

Тогда Оша понял, что они догнали верноподданных… и теперь их, по крайней мере, на одного меньше.

— Они далеко? — спросил он.

— В дне пути, — ответил Бротандуиве, смотря на горшок у огня, будто его интересовало исключительно его содержимое.

Оша, моргая, смотрел на запад и не верил, что даже великий Бротандуиве успел вернуться за одну ночь.

Леанальхам присела перед кучей изорванной и запачканной одежды, но не коснулась её. Ее светло-зеленые глаза были широко раскрыты, она смотрела то на Ошу, то на греймазгу.

— А что, если они найдут…

— Нет, — отрезал Бротандуиве, выливая воду из фляги на руку, измазанную уже запёкшейся кровью. — Тело спрятано. А узнав, что один из них пропал, они не посмеют задержаться на поиски — иначе не смогут преследовать свою цель.