Ветер удачи - [80]

С детства Кирилл панически боялся мертвых, но сейчас ему почему-то совсем не было страшно. Он прикрыл сержанту тяжелые веки и встал, опираясь рукой о снег. Постоял молча, подобрал Костин автомат и побрел к блиндажу на непослушных ногах мимо ржавой воронки, похожей в сумерках на диковинный цветок.

— Вот, — сказал Федя, подавая Кириллу кисет, сложенную гармошкой, чуть подмокшую на сгибах газету и зажигалку. Это он оставил под камнем, когда возился с ракетами.

Кирилл сел на ступеньку, оторвал сухой кусочек газеты и стал неумело крутить цигарку. Руки его дрожали.

— Ты забери у него часы в маленьком кармашке, — глухим незнакомым голосом попросил Кирилл. — Нам без часов паршиво будет.

«Так и не прислали подмогу, — подумал он почти без сожаления и упрека, точно речь шла о чем-то, не имеющем к нему никакого отношения. — А теперь уже все равно…»

— Тут одна цепочка, — донесся до него издалека голос Силаева. — Часы осколком разворотило.

Кирилл чиркнул зажигалкой, но ветер сбил пламя. Он нагнулся и, прикрываясь рукой, с трудом прикурил.

Неумело затягиваясь, Кирилл кашлял и, размазывая по щекам слезы, плакал втихомолку то ли от горького дыма, то ли от собственного бессилия.

11

Всю ночь, сменяя друг друга, они дежурили у каменной гряды. Сумасшедший немец, труп которого так и оставался лежать на минометной позиции, никак не выходил из головы.

Едва забрезжило морозное утро, Силаев и Кирилл положили твердое, негнущееся тело сержанта на трофейную плащ-палатку и оттащили под прикрытие скал.

Федя вытащил из кармана его гимнастерки документы, переложил в свой и накрыл сержанта полами плащ-палатки. Потом, не сговариваясь, они стали обкладывать его камнями. Но добывать их становилось все труднее, камни примерзли к скале, и Кириллу пришлось идти за лопатой.

Через час на этом месте уже вырос высокий щебенчатый холм. В основание могилы Федя воткнул шест. Он надел на него каску сержанта и проволокой прикрепил фанерку от макаронного ящика, на которой выжег раскаленным кончиком штыка: «Сержант Константин Шония. Старший в группе заслона».

Как положено, они дали прощальный залп из винтовки и автомата, а потом помянули Костю, выпив по сто граммов разведенного спирта из драгоценного НЗ. Доели последние сухари, но манку варить не стали. Не было ни сахара, ни соли, да и есть им совсем не хотелось.

Спирт опалил внутренности и потек огнем по жилам, слегка ударяя в голову.

— А он нас в гости приглашал, — задумчиво проговорил Кирилл, дожевывая сухарь, и голос его дрогнул.

— Давай сговоримся и приедем к нему вместе, когда кончится война, — предложил Федя. — Не-е, не на море, а сюда, на Эки-Дару.

— Приедем, — согласился Кирилл. — В туманный день…

— А эта, из Хосты, — Федя вдруг улыбнулся с детским простосердечием, — приглашала, слышь?

— Слышу, не глухой, — ответил Кирилл и на всякий случай выглянул через амбразуру. — Потерпи, скоро заслон снимут, отведут на переформировку, тогда и съездишь.

— А отпустят?

— Думаю, отпустят. Кого ж отпускать, если не тебя?

— На море сейчас тепло, — вздохнул Федя. — Поди, купаются еще. Знаешь, я вон, когда прибыли, целый день по поселку толкался, пока в монастырь не попал, а в море так ни разу и не скупнулся. Как оно там, в соленой-то воде?

— Нормально, — пожал плечами Кирилл. — Легче держаться, говорят. Вода плотнее…

— А знаешь, я схожу туда, к этому немцу, — неожиданно предложил Силаев.

— Ты что, контуженый? — уставился на него Кирилл.

— Не-е, — успокоил его Федя. — Надо сходить. Тут пять минут дела. Последишь в бинокль. В случае чего сигнал дашь — я вернусь мигом.

«А ведь он прав, — подумал Кирилл. — Если мы не выясним все до конца, потом не простим себе этого».

Они понимали друг друга без лишних слов.

— Винтовку свою не бери, — сказал Кирилл, — возьми на всякий случай автомат…

Время тянулось мучительно долго. Другов вглядывался до рези в глазах — не проглядеть бы чего. Но все вокруг как будто оставалось спокойным.

Федя вернулся примерно через четверть часа. Он был необычно сумрачен. Стянул с себя рукавицу и швырнул об землю:

— Так и знал, это он!

— Конев? — бледнея, спросил Кирилл, хотя и без того знал, о ком идет речь.

Федя ответил не сразу. Он долго молчал, сосредоточенно ковыряя носком плотный снег.

— Ты как сказал тогда, я сразу на него подумал, — наконец проговорил он.

— Я тоже, — признался Кирилл. — Но потом решил: откуда у него маскировочный костюм мог взяться?

— Какой костюм! — воскликнул Федя. — Он навыворот оделся, понимаешь! На штаны и гимнастерку нижнее белье натянул и ремнем подпоясался. Похоже получилось, если издали. А вот куда шинель подевал, не знаю. Немцы из него решето сделали, места живого нет.

— Вот такие, брат, дела, — в раздумье проговорил Кирилл, — вот тебе и Конев…

— Жаль, однако, сержант не узнал правды.

А ты хотел парня ухлопать. Ведь ухлопал бы?

— Тогда-то? Запросто, — честно признался Федя.

— Похоронить его надо как человека, — заметил Кирилл.

— Сейчас нельзя. Подождем до завтра. Если все будет тихо, похороним…

До полудня их никто не беспокоил, и они смогли дозарядить пулеметные и автоматные диски, набить запасные магазины для винтовки. Автоматных патронов было достаточно, а винтовочные кончались. Осталось три пулеметных диска, столько же магазинов для СВТ, да десятка полтора патронов Федя рассовал по карманам про запас. Каждый взял себе по две гранаты, и еще штук шесть они разложили на нарах. Потом добавили камней в бруствер пулеметной точки и обложили сланцевыми плитками позицию, облюбованную Федей.