Ветер середины ноября - [7]

- Милый, ты видел когда-нибудь телефонные аппараты на телеграфе?

Милый на секунду удивленно замолкает и неуверенно выбрасывает:

- Ну, допустим...

- На нем нет ничего, представляешь? Там, где у обычных телефонов диск – у этого просто пластмассовая слепая поверхность!

Никто никогда не сможет позвонить с этого телефона нормальным человеческим способом! Для этого обязательно нужно напрячь утомленную девицу в окошке кассы, высидеть длинную душную очередь, чтобы услышать, наконец: имярек, пройдите в кабинку номер три!

Я – бездисково/кнопочный телефон. С меня не дозвонишься. А девушка в окошке моей кассы слишком равнодушна в своей усталости, чтобы соединить меня с Ней...

- Алло! Алло! Ты слышишь меня? Алло! Немедленно выезжай домой! Я отмажу тебя еще на пару дней – максимум, что могу сделать. Алло!

- Пока, дорогой. Поздравляю с защитой!

Выхожу на улицу. И несутся мне в спину из кабинки номер один призывы невидимой Зосе.

...

Неделю спустя (как говорят в американских фильмах).

Не хочу рассказывать об этом промежутке времени, так как дни в нем отличались друг от друга, пожалуй, что только своим идентификационным номером. Хотя нет, в среду, а может быть, это был четверг, ко мне за ширму проникло существо из большого мира – огромный иссиня-черный кот. Он уселся на тумбочку, обернул вокруг себя пушистый беличий хвост и уставился на меня зелеными глазищами. Я улыбнулась:

- Так это ты, дружище, каждый день переходишь мне дорогу, и все мои светлые начинания катятся, прости, тебе под хвост?

Кот лениво прищурил глаза и пошевелил усами.

- Послушай, ты наверняка знаешь всех и вся на этом побережье. Скажите, мистер, не доводилось ли вам видеть русалку в белоснежном платье?

Кот всем своим видом показал, что конечно доводилось. Даже более того – он видит ее каждый день примерно в пятнадцать двадцать. Они пьют чай и обсуждают литературные новинки.

- Счастливый, - сказала я.

Кот фыркнул и выпрыгнул в окно.

Единственное памятное событие за семь дней...

...

Крылья незаметно превращаются в рюкзаки, набитые всякой всячиной. И становятся ангелы праздными туристами. Ревниво оберегают болтающееся за плечами добро. Лейла, ты мое единственное спасение. Спаси мои крылья...

- А когда я был в Париже...

- Не смеши! Когда ты был в Париже?! Ты дальше своей Тмутаракани вряд ли когда выберешься!

- Не слушай его. Он просто завидует. А ты была в Париже?

Длинный белобрысый человек, похожий своей бесцветностью на моль, наклонился ко мне. Его очень интересовал вопрос, была ли я в Париже. Он нетерпеливо теребил своими прозрачными пальцами край скатерти и, выгибаясь вопросительным знаком, пытался заглянуть мне в глаза. У него были бледно-рыжие ресницы.

Я утвердительно кивнула и залпом выпила коньяк. Моль радостно потерла лапками, цапнула бутылку и плеснула в мой бокал очередную порцию.

«Множество бедер быков принесли Посейдону мы в жертву...»*?. Ночь с молью, любящей Париж... Дешевый коньяк, который надо пить залпом, чтобы не чувствовать вкуса... Ангелы с рюкзаками за спиной...

- ... и, конечно, Эйфелева башня!

И, конечно, башня, источенная молью. Теперь ее надо обрабатывать каким-нибудь средством. Жаль, французы об этом не знают.

Удивляются наверно, почему на пальцах остается рыжеватая пыльца...

Противно до жути сидеть за неудобным столиком, накрытым застиранной скатертью; слушать описание французской столицы, словно вычитанное из путеводителя; пить паленый коньяк и разглядывать собственную хмурую физиономию в зеркале напротив. За время поисков своего Эльдорадо я здорово изменилась: от стильной дорогущей стрижки не осталось и следа – волосы отросли и выгорели, челка падала на глаза, и ее приходилось все время откидывать назад; солнце и море растворили лишние килограммы, отчего джинсы эффектно болтались на бедрах, а браслет с исхудавшего запястья пришлось снять совсем; ну и конечно загар – корица с шоколадом. В общем, из вполне приличного ухоженного человека я превратилась в непонятно что. Этакий коктейль: замашки столичной дамочки и внешность крымского оборванца. Я рассмеялась. Моль принял это на свой счет и, изогнувшись еще больше, залился соловьем:

- Елисейские поля – это, я вам скажу...

- Простите, можно у вас попросить зажигалку?

Моль недовольно опустил уголки бесцветных губ. Я оглянулась – и... зазвучала мелодия старой песни Челентано. Стояла передо мной моя порочная богиня, русалка с дивным голосом, женщина, в которой пересеклись все вселенные, любовь моя с именем пряным и волнующим – Лейла...

Я зачем-то резко встала и зажигалку зажала в кулаке. И стояли мы так несколько секунд – близко-близко, словно танцевать собирались. Я смотрела на нее, каждую черточку впитывая, будто на войну провожала и боялась забыть... Я чувствовала ее дыхание и запах ее... Я могла прикоснуться к ней невзначай – так близко стояли мы.

- У вас есть зажигалка?

Есть. У меня есть зажигалка. Господи, спасибо тебе за то, что у меня есть дешевая пластмассовая китайская зажигалка, купленная в газетном киоске! Я кивнула, согнула руку в локте и разжала кулак. Она улыбнулась, шепнула спасибо и взяла зажигалку, дотронувшись до моей ладони кончиками пальцев. Отошла на пару шагов, прикурила, вернула зажигалку и...