Ветер и дождь - [203]

— Начинаем распродажу! — кричал хриплым голосом один из пришельцев. — Начинаем распродажу!

Из толпы вышли какие-то люди, которые, видимо, тоже приехали из города; у них были кошельки, набитые деньгами.

— Даю за волов столько-то! — сказал один из них.

— Я даю больше, — сказал другой.

Так было продано с молотка все их имущество. Повозка с волами, плуг, ржавые косы. Потом был продан дом. Собака Лабуш осталась, ее никто не купил. Она не стоила ни гроша… Сармиза поняла в тот день, что люди, как и собаки, тоже не стоят ни гроша…

Когда представители власти удалились, мать развязала отца. Она спросила:

— Что ж нам теперь делать?

— Подадимся в город.

— А в городе что?

— Бог поможет, найдем там какую-нибудь работу. Если повезет, не умрем с голоду и вырастим дочку.

Мать ничего не сказала и стала молча собираться в дорогу. Сборы были короткие, все оставшееся у них имущество уместилось в одну торбу.

— Готово? — спросил отец.

— Готово…

Мать взяла узел и взвалила его на плечи.

— А ты возьми девочку на руки… она потяжелее.

— До города далеко. Я понесу ее на плече.

— Можно и на плече.

Лабуш увязался за ними.

— Нам некому его оставить. Пусть идет с нами. Там, где хватит на троих, хватит и на четверых. Там, где терпят трое, будет терпеть и четвертый.

— В городе он попадет на живодерню…

— Это уж как ему повезет.

— Как нам повезет, так и ему…

Дорога была длинной, очень длинной. Девочке казалось, что она тянется до самого края земли.

Из села они ушли на рассвете и шли весь день. Потом переночевали в какой-то роще и снова шли целый день. Она уже не помнит точно, на какой день пути это произошло, но однажды к вечеру они пришли в огромное село. Оно было такое большое, что ему не видно было ни конца, ни края. В этом необыкновенном селе все было необыкновенно: и улицы, и дома. Когда наступил вечер, всюду зажглись фонари.

— Надо попроситься к кому-нибудь на ночевку, — сказал отец.

— Думаешь, нас пустят?

— Может, найдется добрая душа.

И они ходили из дома в дом и просили прибежища на ночь. В трех домах перед ними захлопнули двери, а в четвертом сказали:

— На одну ночь, так и быть, пустим.

Мать вынула из своей торбы последние остатки еды и дала по куску ей, отцу и Лабушу.

— Вы ищете работу? — спросила хозяйка.

— Да.

— Это нелегко. Многие теперь хотят найти работу в городе. А это не так-то просто. Намучаетесь, пока найдете…

— Хуже, чем у нас в селе, не будет.

К счастью, было еще тепло, и они легли спать на дворе, чтобы не стеснять хозяев. Лабуш спал, свернувшись калачиком, у ног отца. На рассвете мать взвалила на плечи свой узел, отец взял на руки девочку, и они снова отправились в путь. Лабуш плелся сзади, не отставая от них ни на шаг. Он не отбегал больше в сторону, словно понимал, что ему угрожает на каждом шагу какая-то опасность.

Теперь они шли уже не полями, не среди спелых посевов кукурузы и подсолнуха. По краям дороги стояли дома. Это была уже не дорога, а улица, широкая и просторная, но сплошь застроенная домами. Сармиза еще никогда не видела такого множества домов. И никогда не видела такого множества людей. Люди шли по улицам целыми толпами, все это напоминало муравейник, огромный человеческий муравейник. И было очень шумно. Там, где много людей, всегда шумно. Сармиза никогда раньше не слышала такого шума. Она смотрела на людей и удивлялась, до чего они разные: одни были худые, в бедных одеждах, зато другие — толстые, сытые, круглолицые, хорошо одетые.

Они все шли и шли… И чем дальше они шли, тем больше чудес видела девочка с берегов Арджеша, тем чаще приходилось ей удивляться. Они увидели площадь, на которой собралось огромное количество народу. Тут продавали овощи, фрукты, мясо, птицу и многое, другое. Миновав площадь, они вышли к речке, совсем не похожей на Арджеш — вся вода была в темных жирных пятнах. На берегу возвышались горы мусора. Потом они увидели большие дома с большими окнами, в которых были выставлены колбасы и другие вкусные и красивые вещи. А из дверей кабаков доносились громкие возгласы, иногда даже песни. В окно можно было рассмотреть, что там за столиками сидят люди, едят, пьют, горланят песни… И вот наконец они пришли к какой-то огромной церкви. Сармиза никогда не думала, что на свете бывают такие большие церкви. А церковь окружал сад с ветвистыми старыми деревьями. Они остановились передохнуть. И тут Сармиза заметила, что на тротуарах и на брусчатке мостовой сидит много людей. Похоже было, что все они тоже пришли из села. Все сидели и ждали. Чего? Отец объяснил: все ждут, когда придут люди, которым нужны рабочие. Сюда приходят нанимать рабочих. И вот они тоже стали ждать. Ждали отец и мать. Ждал и Лабуш. Он уже не был похож на того пса, которого она помнила дома, в селе. Он стал осторожным и трусливым. И не отходил от них ни на шаг. Девочка хорошо знала повадки собак. В селе ей приходилось видеть и волков. Зимой они блуждали по лесам и полям, но случалось, что пробирались и в самое село. Она слышала, что волки задирают овец и коров. Иногда нападают и на человека, если повстречать их где-нибудь в лесу или в поле. Однако на группу людей они никогда не нападут. Волки, в сущности, боятся людей. Но вот здесь, около большой церкви, на высоком постаменте сидела волчица и, видимо, совсем не боялась толпы, расположившейся на тротуаре вокруг столба. Волчица бесстрашно смотрела на людей. Но не это было самое удивительное. Под ее животом примостились двое человеческих детенышей, и она кормила их. Малыши сосали волчицу. Они никак не могли насытиться.